– С этими сыновьями, дедами и внуками можно сойти с ума! – недовольно сказала Тереза. – Может я участвую в историческом спектакле?
– Подождите пожалуйста, так что с этим гробовщиком? – нетерпеливо спросил взволнованный Михал. – Мне кажется, что мы к чему-то пришли. Если следы принадлежат убийце, значит убийца – гробовщик? Что теперь?
– Не знаю, что теперь, но в гробовщике я уверена, – твёрдо сказала Люцина. – Каким чудом его предок узнал, где наш дед спрятал сундук, понятия не имею, но похоже на то, что узнал. Может, случайно подсмотрел.
– Гробовщик? – подозрительно спросила я и взглянула на Марека.
– Конечно, – спокойно ответил он. – Следы принадлежат гробовщику…
Опять воцарилось недоверчивое молчание. Произошло нечто невероятное – нам удалось вычислить убийцу! Это было так необычно, что в состоянии опьянения успехом, никто не знал, как отнестись к этому факту.
– А что же милиция?! – вдруг обиделась Тереза. – Мы уже знаем, а они до сих пор нет?! И до сих пор его не посадили? Что за порядки?
– Обращаю ваше внимание, что милиция этих следов ни разу не видела, – вежливо напомнил Марек. – Они всегда затаптывались. Про Менюшко и гробовщика Люцина милиции не рассказывала. И вообще, милиция узнала от вас, что здесь происходит, только вчера. И кроме того, никто не хочет слушать, что я говорю. Я не сказал, что гробовщик убивает, я говорил, что ему принадлежат следы. Вещественных доказательств нет.
Я подумала, что все складывается слишком просто, и с гробовщиком ещё возникнут сложности. Может, теперь понадобится не ловушка, а приманка, для этого сундук прабабки надо как можно скорее достать и спрятать. Хотя достаточно спрятать только содержимое, а на пустой ящик он может бросаться, пока не надоест…
Наверняка, все было бы иначе, если бы кроме Марека и Ендрека на сеновале не спал и отец. Он храпел как дьявол, заглушая все остальные звуки.
Первым человеком, вышедшим утром из дома и решившим сходить за коровник, чтобы посмотреть на колесо от трактора, была моя мамуся, гонимая тоской по земляным работам. Моя мамуся не стала поднимать тревоги и никого не разбудила. С непонятным спокойствием, она подождала, пока на пороге дома не появится Франек, к которому она и обратила свои претензии:
– Ваше колесо от трактора ничего не закрывает, – упрекнула она. Как вы его клали?
– Что? – спросил Франек, убеждённый, что не расслышал, поскольку храп с сеновала гремел по всему двору.
– Надо разбудить Янека, а то невозможно разговаривать, – сказала моя мамуся погромче. – Колесо сдвинуто, ничего не прикрывает, а колодец глубоко раскопан. Что все это значит?
Франек ошалело уставился на неё.
– О, господи – тихо сказал он и помчался за коровник, а моя мамуся полезла на сеновал.
Когда мы с Терезой и тётей Ядей прибыли на место, там уже собрались все родственники. Франек стоял над колодцем и чесал голову. Марек с Ендреком присели над каменным цоколем и светили вниз фонариками.
– Кажется, труп, – произнёс Ендрек. – На живого не похож, да и падал высоко…
– Вечная память – произнесла Люцина.
– Не юродствуй! – нервно вскрикнула Тереза. – Может, это опять какая-то скотина!
– Э-э-э, нет, – возразил Ендрек. – Человек. Руки и ноги видно.
Я заглянула в колодец. На дне глубокой ямы виднелась какая-то тёмная куча. Если присмотреться, можно было различить человеческую фигуру, лежащую в очень странной позе. Я была потрясена. Кто это может быть? – удивилась Люцина, тоже заглянувшая в глубины колодца. При этом она схватила меня за плечо и мы чуть было не грохнулись вниз. Всех, кто был в документах, мы отсеяли. Кажется, какой-то совсем новый человек…
– Может, это облизанный Никсон? – оживилась моя мамуся.
– Может. По-моему, придётся его оттуда доставать…
Тереза угрюмо молчала. Тётя Ядя, на всякий случай, дрожащими руками сделала несколько снимков. Все задумались – когда это могло произойти. Снятие страшно тяжёлого колёса, преступление, сброс трупа…
– Как же ты ничего не услышал? – набросилась я на Марека. – Когда не надо, то и кота на перине услышишь…
Марек был зол и расстроен.
– Иди в милицию, – приказал он мне. – Папа все заглушил. Было бы здорово, если сразу приедет сержант Бельский. И немедленно возвращайся, придётся здесь посторожить.
Я ещё не выехала со двора, а он уже без всякой жалости, расставил родственников вокруг трех колодцев и развалин, категорически наказав ни кого не пропускать через границу. По возвращении мне предстояло загородить машиной проход возле коровника со стороны дороги. На этот раз сохранить следы было просто необходимо.
В милиции я повела себя коварно и нагло. Сначала я позвонила Михалу Ольшевскому и только после этого сообщила о новом преступлении.
– Опять свинья, или теперь баран? – по-деловому поинтересовался дежурный.
– Нам кажется, что на этот раз человек, – грустно ответила я.
