– Ну и ну, – пробормотал милиционер с невольным уважением. – Ну и темпы у вас… Я всегда говорил, что с дачниками одни неприятности!
Я оставила его при исполнении служебных обязанностей, а сама вернулась домой – закрывать проход за коровником.
По прибытию, милиция удалила всех с места преступления, очень сдержанно поблагодарив нас за сохранение следов. Что ни говори, но упорно разравниваемый моей мамусей песок оказал им большую услугу. Вместе с властями остался только Марек, выступающий то ли в роли эксперта, то ли – свидетеля. Он стал очень похож на сержанта Бельского – определить кто из них в данный момент более зол было затруднительно…
Все происходящее у колодца мы наблюдали втроём – Михал Ольшевский, Ендрек и я. Мы уселись на балку над коровами. Остальные родственники метались внизу между бурёнками и слушали наши комментарии.
– Ползают на четвереньках, – докладывал Ендрек. – Так, будто что-то вынюхивают… Что-то делают на земле…
– Регистрируют отпечатки ног, – дополнила я, – и сравнивают их со снимками…
– С моими?.. – выкрикнула обрадованная тётя Ядя.
– И пальцев! – заорал Михал. – Они изучают отпечатки на колесе!
– Господи, там же есть и наши! – страдальчески застонал Франек.
– Какое тебе дело? Твои в самом низу, – утешила его Тереза.
– Ну! – подгоняла моя мамуся. – Говорите что-нибудь, я ничего не вижу! Эта корова мне мешает! Отодвинься, Кунигунда!
– А если не видишь, то зачем туда лезла? – ругалась Люцина. – Пропусти меня, я увижу!
Сразу над поилкой, между досками, была щель, высмотренная когда-то Люциной. Через неё можно было увидеть небольшую часть места преступления. Туда пропихивались все три сестры, поочерёдно приставляя лицо к поилке, рядом с мордой непоколебимо спокойной коровы. Увиденные фрагменты лишь усиливали их любопытство.
– Говорите же что-нибудь! – рассердилась Тереза. – Кунигунда на меня плюнула!
– Ендрек, выгони коров, – машинально произнёс Франек.
– Сейчас, – ответил с полки Ендрек. – Принялись за покойника. Подставили лестницу. Один спускается…
– Бросили ему верёвки! – выкрикнул Михал.
– А фотографии? – нервно допытывалась тётя Ядя. – Сначала должен спуститься фотограф! Они должны сделать фотографии!
– Уже сделали. Сверху. Со вспышкой…
Извлечение трупа из колодца прошло чётко, без затруднений. Из колодца одновременно показались завёрнутый в тряпку покойник и живой милиционер, поднимающийся по лестнице. Труп занял место на носилках, живой сотрудник сообщил нечто, что вызвало заметное возбуждение всех присутствующих. Вся следственная бригада начала одновременно протискиваться в колодец, Марек в их числе. Фотограф разогнал сотрудников и сверкая вспышкой, опять принялся фотографировать что-то внизу.
– Господи! Они что-то нашли!!! – заорал взволнованный Ендрек.
Михал Ольшевский наполовину потерял сознание. Он просунул голову сквозь кровлю. Снаружи это должно было выглядеть довольно странно – голова торчащая посреди крыши коровника. Он подпрыгивал на балке и издавал какие-то восклицания в пространство, внутри мы их не слышали. Тереза дёргала меня за ногу, тётя Ядя стеная держалась за глаз, в который неподдающаяся эмоциям корова попала хвостом. Моя мамуся и Люцина толкались возле поилки, выглядело это так, будто они энергично поглощали её содержимое. Без всякого уважения к собственности Франека они пытались разворотить щель между досками…
– Лезут в колодец! – кричал Ендрек. – Падают в кучу. О, господи, свалится!.. Нет, поймали… Там на дне что-то есть!…
Вся следственная бригада поочерёдно спускалась в колодец, причём каждый появлялся наверху с взволнованной рожей. Там лежало что-то необыкновенное. Марек тоже спустился, выбрался, посмотрел на крышу коровника и безнадёжно махнул рукой. Михал Ольшевский стал пытаться освободить голову.
– Может треснуть! – сообщила я родственникам. – Ничего не понимаю. Всем то что лежит в колодце нравится, а Мареку – нет…
– У него всегда завышенные требования, – нетерпеливо объяснила моя мамуся. – Пусть они это вынут, а вы нам расскажете!
Марек исчез из поля зрения. Я даже не обратила на это внимания, занятая наблюдением за происходящим у колодца. До меня не сразу дошло, что нас вызывают на место преступления. Те, кто был внизу, поспешили сразу, у тех, кто был наверху, возникли некоторые трудности, особенно у Михала, у которого застряла голова. Каким чудом он просунул её в ту сторону, осталось тайной, поскольку дыры едва хватало для шеи. Нам с Ендреком пришлось прийти к нему на помощь, иначе бы он остался там навсегда.
Во дворе нас попросили опознать труп. Моя мамуся и Тереза запротестовали с такой яростью, что их освободили от этой обязанности. Франек, не сопротивляясь посмотрел и тут же остолбенел. Заинтригованная, я посмотрела тоже и остолбенела не меньше.
На носилках, в виде трупа, лежал тот самый мужик бандитской наружности, которого я видела на кладбище возле тачек. Гробовщик!.. С таким трудом вычисленный убийца! Даже после смерти он смотрел исподлобья…
По очереди остолбенели и перестали что-либо понимать и все остальные. Со вчерашнего дня мысль о гробовщике, как преступнике, прочно укоренилась в сознании, теперь мы не могли поверить, что он сам
