не как место работы. Это больше чем стены и потолок, пусть даже набитые самой ценной информацией. Это жилище».
Он выделил последнее слово: тоном, голосом, мыслью.
Несколько секунд стояла тишина — ученики умели не перебивать, если хотели получить что-то более конкретное, нежели туманно-теоретические намеки. Увы, с их учителем обычно приходилось ограничиваться намеками, а до остального доходить самим.
Виктория фыркнула. Как всегда, самая нетерпеливая.
«Я так понимаю, нас ожидает очередная лекция?»
Ее ментальный тон был мощным и грубым. Верна себе во всем.
«Можешь приготовить бумагу и карандаш», — со спокойной издевкой подтвердил Олег.
«Может быть, ты хотя бы раз расскажешь все прямо, без пространных рассуждений на отвлеченные темы?»
«Увы, не умею, — вздохнул он с совершенно искренним сожалением, — Может быть, ты попробуешь?»
Пауза.
Надо отдать девчонке должное, в отличие от многих учеников многих миров, которых на протяжении веков удавалось заставить замолчать таким вот образом (а не выйти ли вам, молодой человек (юная леди), к доске и не рассказать ли нам урок… раз вы его знаете лучше учителя?), Виктория попробовала.
«А о чем, собственно, мы говорим?»
Невинно так поинтересовалась, между делом.
«О жилище», — все с той же безукоризненной вежливостью подсказал Олег.
«Гм… Да ведь и так все понятно!»
Тут оставалось либо признать собственное поражение, либо попытаться проследить за ходом мысли учителя… что еще ни разу никому из них не удавалось. Но поражение от Олега Виктория признавать отказывалась априори. Никогда. На этом она строила всю свою личность, все свое существование — а значит, придется выкручиваться.
Девушка вздохнула и заговорила тихим, задумчивым голосом — вслух. Вероятность того, что какое- нибудь из записывающе-подслушивающих устройств избежало внимания Михайла, столь мала, что ею можно было пренебречь. В крайнем случае, услышавшие будут просто окончательно сбиты с толку. Постороннему проследить за направлением мысли хорошо сработавшейся, спаенной группы, мягко говоря, не просто.
— Жилище защищает от непогоды и дает возможность отдыха, — тщательно обдумывая каждое слово, наконец выдала Избранная. Хоть этому ее удалось научить — думать о том, что говоришь.
— Физиологический уровень, — едва заметно передернул плечами Олег.
— Чувство безопасности, — поджала губы Виктория.
— И упорядоченность в удовлетворении сексуальных потребностей, — влез Михаил. Кто о чем… Все- таки четырнадцать лет — очень сложный возраст для человеческого детеныша. Однонаправленность мысли просто поразительная.
— Да, — неожиданно серьезно кивнула Ирина. — В личный шалаш, а не в стадную пещеру человек приводит свою женщину и ее детей. Определяются пары, закрепляются отношения.
— Психофизиология, — снова хмыкнул Олег, начиная по-настоящему наслаждаться этим импровизированным семинаром. — Почти то же самое можно сказать и о животных.
— Но это позволяет обустроить жизненное пространство для первой социальной ячейки — семьи! — возмутилась Ирина.
— И только?
На мгновение все замолчали. Не потому, что не было ответов, а потому, что их было слишком много. И хотелось выбрать хоть один, который не прозвучал бы слишком глупо. Разумеется, первая не выдержала Виктория.
— Жилище позволяет организовывать возможность избирательного общения с другими. В некоторых культурах для этого придумывали очень забавные обычаи.
— Обычаи не бывают забавными, — ледяным тоном оборвал ее Олег. В его ушах звучал голос старого инструктора из Академии: «…одно из тех заблуждений, которые в конце концов вас и убьют».
— Как скажешь. — Виктория с великолепным пренебрежением пожала плечами, сбрасывая упрек, будто его и не было. — Еще… жилище обеспечивает потребность в уважении со стороны окружающих. Статус… самоуважение, связанное с возможностью придерживаться собственного жизненного уклада…
— Личностный уровень, — рассеянно буркнул вновь отвлекшийся на свои вирусы Михаил, — должен быть еще индивидуально-творческий…
— Потребность в самоактуализации, — констатировала Виктория и без того очевидное.
— …Гармонизация своего внутреннего, личностного пространства с интерьером дома, — пробурчала себе под нос Ирина, с новым интересом оглядываясь вокруг. — Но ведь это рабочее место, а не дом. Да и Михайлов отнюдь не живет одной работой, я сама собирала на него досье…
— Да ну? — мягко спросил Олег. — Каково основное назначение этого помещения?
— Безопасность…
Больше Олег ничего не намерен был говорить. Либо дойдет до остального сама, либо… Либо он будет в ней очень сильно разочарован. Богатая девочка. Девочка, никогда не знавшая, каково это — не иметь крыши над головой. У которой всегда была своя комната, куда даже ее родители не заходили без стука и в которой никому ничего не разрешалось трогать без ее позволения. Здоровая, нормальная девочка… Вот Виктория с Михаилом и без всяких философских разговоров прекрасно все понимали. Знали точно и безошибочно, направляемые лишь отточенными годами инстинктами.
— А если… — тихий, чуть тронутый акцентом голос. Ли-младший подал голос впервые за вечер. — А если экстраполировать понятие жилища на мир?
По спине Олега пробежала дрожь. Пророк несовершеннолетний! Остальные углубились в свою работу, предпочитая обдумывать новую идею самостоятельно.
Олег покачал головой. Уже один факт, что ребята чувствовали себя достатоточно уверенно, чтобы дать втянуть себя в философскую дискуссию во время выполнения сверхсекретного и вообще-то опасного задания, говорил об их уровне. Нет, об их высокомерии. Еще одна проблема…
Виктория вдруг резко выпрямилась, вслушиваясь во что-то доступное ей одной. Поднесла дрожащую руку к виску. Опустила. Снова подняла, неуверенно хмурясь.
Всхлипнула, со сдавленным стоном оседая на пол.
— Учитель! — Такого тона Олег от нее еще не слышал. Жалобный, потерянный, детский. Посланник вздохнул, вдруг оказался рядом с ней, грубо вздернул на ноги. И отвесил звонкую пощечину.
— Соберись. Ты готовилась к этому. Справишься. Теперь он тоже почувствовал это: эхо агонии, сотрясавшей подвергнувшуюся изощренной атаке планету.
— Началось, — выдохнул Ли-младший. И для вопросительно глядевших на него Ирины и Михаила пояснил: — Вторжение началось. Помните, я тогда предсказал?.. Враги прибыли на два года раньше. Полагаю, с ученичеством придется заканчивать.
Даже оглушенная и полуослепшая, Виктория осознавала, насколько плохо их положение. Возможно, даже именно потому, что она была оглушена и ослеплена, осознание это было особенно остро.
Они были не готовы. Просто и без сомнений.
Дело даже не в том, что ученичество их группы было далеко от завершения. И не в том, что они не успели организовать каркас будущего сопротивления.
Земля была не готова.
Государства раздроблены. Религии, нации, партии… Инфраструктура, прямо скажем, оставляла желать лучшего. Материальная база соответствующая. Информационная база… Секретные службы, правда, удалось более или менее взять под наблюдение, но не все…
Команда раздроблена. Четверо здесь, в Питере, с учителем. Остальные разбросаны по всему миру и вряд ли в ближайшем будущем смогут свободно перемещаться по планете.
И самое худшее — она, Виктория, не готова. Избранная совершенно очевидно не была тем, кто
