напряглась. Медленно отстраняясь от его тела, сказала с безнадежно-горькой усмешкой:
— Мы не должны этого делать, любовь моя.
«Интересно, эти двое и в постели общаются на „вы“?» — пришла раздраженная мысль.
Олег прикрыл глаза, пряча их выражение.
— Сэра…
— Понимаю. Больше не буду вмешиваться. Тебе не придется… идти на крайние меры.
Медленно наклонился, легко, почти неощутимо коснулся губами ее губ. А потом, все так же не открывая глаз, отпустил.
Сэра сделала шаг назад. Потом еще и еще, пока наконец не уперлась лопатками в книжный шкаф, оставив между собой и им целую комнату. Упавшая на пол серая пуховая шаль лежала между ними, подобно раненой птице.
И все это время Виктория кричала, возмущалась, плакала где-то за стеклянной стеной, пытаясь прорваться к контролю за собственным телом и бросить его к ногам мужчины. Желание? Это было уже слишком, чтобы называться таким простым словом. Это было… Это было не слабее, чем самая жуткая ломка, какую ей пришлось испытать.
Позже, анализируя события того вечера, Виктория пришла к выводу, что, если такова любовь, она не хочет иметь с этим чувством ничего общего. Не то чтобы столь отважное решение ей сильно помогло…
Как, как Эсэра могла справляться с чем-то подобным? Как она могла так чувствовать и сохранять способность думать?
Могла.
Тихо-тихо, почти неслышно:
— Терра Сойш. Иш-а-нараи.
Когда ее перестало колотить, а глаза вновь смогли видеть что-то помимо расплывающихся грозовых пятен, Виктория поднесла дрожащие пальцы к шраму у виска. И поразилась, когда ее рука послушно поднялась, подчиняясь неосознанному желанию. Она снова была хозяйкой собственного тела.
Жива! Гроза нахлынула и ушла, молния ударила, обдав пламенем, но она жива. Лишь губы обожгло…
И только тут до нее дошло, что чуть было не случилось. Если бы… если бы Эсэра и Олег сейчас не выдержали, они бы уже не смогли остановиться. А она… Существо по имени Виктория было бы оттеснено в сторону, уничтожено, растворено в глубинах чужого разума.
«Я не хотела вводить его в искушение», — сказала махараджани тогда, при первой встрече. И лишь теперь Виктория догадалась испугаться. Господи, они ведь даже не прикоснулись друг к другу!
Олег стоял в другом конце комнаты, с закрытыми глазами и застывшим лицом, больше всего напоминая восточную статую. А ее пальцы все так же болели от желания коснуться его волос.
Она не знала, сколько времени прошло в бесконечном, наполненном болью молчании, когда в их мысли ворвался голос Натальи.
— Олег, ты опять оказался прав! У нас есть шанс заключить что-то вроде мира, но нужно… — тут Belle, кажется, почувствовала что-то из бушующих вокруг них эмоций. — Ох!
Пауза.
— Sorry. Я… свяжусь с вами попозже.
— Все в порядке, Natalie, — вслух произнесла Виктория и сама поразилась собственному спокойствию. — Что там с мирным договором?
Юрий шел на шаг позади них и старательно поддерживал вокруг нейтральный ментальный фон. Однако он не давал себе труда следить за мимикой, поэтому любой мог прочитать на его физиономии, что настроение в данный момент у парня весьма мрачное. Виктория, в отличие от учителя, за мышцами лица следила по привычке, а вот мысли ее были полны дурных предчувствий и откровенного страха за собственную шкуру. О чувствах же самого Олега судить было сложно, поскольку самоконтроль тот возвел в ранг чуть ли не культа.
Шествовавший рядом с Олегом Бархан выражал свое отношение ко всей затее весьма недвусмысленно: вздыбленной шерстью и оскаленными зубами. А также отпуская периодически замечания, вроде:
«Сначала они просят меня приглядеть за глупым щенком, а теперь отправляют ее прямиком в гнездо змей. Опять. Двуногие!»
Юрий, к несчастью, был в какой-то степени с этим согласен, что лишало его хорошего повода проявить грубость и приказать старой псине заткнуться. Мысли же Посланника были заняты другим.
Он не очень четко себе представлял, куда они сейчас направлялись. Анатолий, обеспечивавший нуль-транспортацию, был слишком серьезно ранен, но, когда встал вопрос: «А как мы доберемся до места?» — Виктория вдруг оживилась и заявила, что знает, кто им организует безукоризненную и стопроцентно безопасную портацию. И теперь вот они, похоже, направлялись к этому таинственному кому-то.
Странная компания решительно прошла по набережной, по старой гранитной лестнице спустилась к воде. Нева сегодня была того темно-свинцового цвета, который она приобретает, когда небо становится похоже на серый пепел, а в воздухе чувствуется приближение непогоды. Олег окинул взглядом окутанный дымкой противоположный берег, четко отпечатанный в небе силуэт Петропавловского собора.
Вода у их ног плеснула, и на гранитные ступени вынырнуло неуклюжее на суше, но сохраняющее спокойное достоинство существо. Шею морского котика охватывал плоский узорный обруч, в котором любой мог легко узнать артефакт чужих. Хотя лишь немногие смогли бы определить, что перед ними один из редчайших на Земле нуль-трансляторов…
Посланник не без интереса приподнял бровь. События, кажется, начинали приобретать интересный характер.
Виктория отвесила довольно неуклюжий придворный поклон, Олег и Юрий подняли ладони, показывая, что не держат зла, а Бархан приветствовал прибывшее существо оскаленными зубами, но хвост его дружелюбно шевельнулся. Котик чуть кивнул в ответ, темные умные глаза насмешливо поблескивали.
Заговорила Виктория. Мысленно. И с безупречной вежливостью, чего Олегу от нее до сих пор слышать не доводилось.
«Мы благодарим вас, что согласились помочь нам, охотница. И приносим глубочайшие извинения за любые неудобства, которые могли вам доставить. Надеюсь, воды этой реки не слишком вам неприятны».
Та чуть приподнялась на ластах, почему-то приобретя еще более насмешливый вид.
«Не стоит извинений, — было что-то привольно барское в ленивом, богатом обертонами ментальном голосе. — Лучше займитесь наконец очищением своей воды. Ведь именно вы, двуногие, довели ее до столь жалкого состояния!»
Виктория спроецировала ментальную улыбку. Чуть осуждающую. Будто старшая сестра добродушно качала головой, глядя на выходки младшей.
«Над этим работают, охотница».
Морской котик зашипел, топорща в ее сторону усы, но в этом не было вызова, скорее ирония, признание и даже уважение.
«Вы всегда над чем-то работаете, двуногие. Только вот результаты… Мне не нравится твоя последняя идея, детеныш. Зачем сердить Разбудивших?»
«Они уже сердиты, охотница. И это мы уже обсуждали. Часто».
И вновь ее собеседница встопорщила усы, на этот раз недовольно. Чем дальше, тем интереснее становилось. Олег, похоже, что-то пропустил в развитии внутриполитической ситуации.
«Они снова спорят о том, как нужно вести себя с Разбудившими. — Бархан сопровождал объяснения раздраженным рыком, что создавало довольно-таки своеобразный аккомпанемент к его мысленному тону. — После Освобождения откуда-то появилось много тех, кто считал, что не надо было ссориться с ними.»
— Разбудившими? — переспросил Олег.
«Так недавно начали называть захватчиков за то, что те пробудили наш разум и дали двуногим уши, чтобы наконец-то нас услышать. Хотя то, что они подложили бомбу под Дом, здорово портит эту радужную
