Он сходил в кассу, вернулся с жетонами. Я начала объяснения.
— Сюда бросаешь жетон, запускаешь, загораются клавиши, видишь?
— Вижу. И что?
— Включаешь «старт». Читать умеешь, в картах разбираешься? В покер играешь?
— Ясно. У тебя две пары. Что это даёт?
— Даёт два жетона, вернулась ставка, я играю по два. Можно их перебросить на кредит, слить из автомата и забрать. Или снова обменять на деньги. А можно рискнуть удвоить, вот так…
Я играла как раз на моем любимом покерном автомате. Показала Гутюше клавишу «дубль» и нажала её. На экране появилась одна закрытая карта, около неё замигало попеременно «красная» и «чёрная». Засветились соответствующие клавиши.
— Теперь нажимаешь красную или чёрную, как душе угодно, на ум и расчёт не надейся. Угадаешь — получишь вдвойне, нет — все проиграешь. Например, красная…
В виде исключения я угадала. Гутюша обрадовался. Я показала ему мигающую наверху четвёрку.
— У меня уже четыре жетона, хочу дублировать, то есть рискнуть на пробой. Угадаю, удвоится. Рискую…
Я снова рискнула на красную, к большому моему удивлению, угадала, пришла в азарт и решила: хватит с Гутюши, научила вполне.
— Теперь у меня восемь и валять дурака не собираюсь. Сюда долбанёшь на кредит, кредит вот здесь…
— Сто тридцать шесть, — прочитал Гутюша. — Ого-го!
— Никакое не ого-го, автомат у меня уже двести сожрал. Возможно, что-нибудь и даст. Вон там такие же покерные автоматы, а в той стороне — тоже покерные, только нету «красная-чёрная», зато есть «большая-маленькая».
Гутюша потребовал непосредственной демонстрации. Я оставила свой автомат и перешла к другому с «большой-маленькой». Гутюша бросил жетон. Я показала нужную клавишу, и у него появилось три десятки.
— Оставь эти карты и бей ещё раз, может, и… Ладно хоть так: что было, то и осталось, перебросишь на кредит или гадаешь на «дубль»?
— А сколько у меня?
— Написано. Вот тут. Три.
— На пробой.
— Ну, прочитай, что загорелось. На одном написано «double», а на другом «take», это, надеюсь, уразумеешь по-английски?
— «Take»… — поймал и держу?
— Да. Продуешь дубль, держать будешь куриный помёт.
— Ну и пускай. Гадаю на дубль. Гутюша нажал клавишу «дубль», в углу появилась одна закрытая карта.
— А теперь угадай, большая она или маленькая. То есть от шестёрки вниз или от восьмёрки вверх. Туз в этом случае заменяет единицу, а семёрка — ничья.
Гутюша посмотрел на меня, на экран, нажал «большую» — появилась дама. Выиграл.
— И что дальше?
— У тебя шесть. Можешь либо на кредит, либо снова на пробой.
— Поймать и держать? Правильно! Честь имею держать!
Нажал дубль и «маленькую». Появился король, Гутюша продул весь выигрыш. Нуль.
— Без порток, зато при шпорах, — философски заключил он. — Постой, я ещё попробую.
Автомат проявил вежливость, дал две пары и разрешил их дублировать. Я удержала Гутюшу от следующей демонстрации во имя мужской чести, показала, как выигранное слить из автомата, и повела дальше.
— Здесь просто полька-карабас. Тоже покер, стой, брось что-нибудь, покажу, как гадать на дубль, очень забавно…
На четвёртый жетон Гутюша получил пару валетов, сам нашёл нужную клавишу. На экране появилось пять карт, лишь первая открытая. Семёрка.
— Тебе надо угадать карту больше чем семёрка, — объяснила я. — Если окажется меньше, все проиграл.
— А если то же самое? Тоже семёрка?
— Тогда можешь гадать снова или отказаться.
Гутюша подумал, попал на девятку.
— Теперь у тебя два жетона. Рискуй удвоить или перебрось на кредит. Предупреждаю, на экране может появиться туз, здесь он не заменяет единицу, а так и есть нормальный туз.
Гутюша во что бы то ни стало желал туза, нажал дубль. Появилась двойка. Нажал что попало, не раздумывая, и появился туз.
— И на фиг мне эта разница? — упрекнул он и оставил четыре жетона на кредите.
Я велела скинуть жетоны из механизма и продолжила демонстрацию. Гутюшу заинтересовали фруктовые автоматы. Опустил жетон и попытался играть. Я удержала его.
— За один не сыграешь. Самое меньшее — за восемь жетонов, автомат выдаёт фрукты на восьми линиях. Три линии горизонтально, три вертикально и две наискосок. За один жетон играешь только на одной линии, на этой средней горизонтальной, и больше ничего. И не выходи из себя: если появится фрукт на вертикали или, к примеру, на верхней горизонтали, тогда — полный проигрыш. Попробуй, если руки чешутся, но обращаю внимание — обходится дороговато.
Гутюша решил попробовать. Бросил восемь жетонов, соответствующей клавишей запустил и нажал старт. С краю появились вишни.
— У тебя два, — объясняла я терпеливо. — Можешь на пробой…
— Так и сделаю, — решил Гутюша сразу же. — Пробой мне по нраву.
— Не тебе одному, — буркнула я и пальцем показала светящиеся клавиши. — Читай надписи, сразу поймёшь.
Гутюша прочитал, понял и нажал. Ряд открытых карт вверху привёл его в восхищение.
— О, вот это я понимаю. Хоть все видно: одни большие. Самое время, чтобы пришла маленькая!
Нажал «small», и действительно, вместо закрытой карты открылась четвёрка. Попробовал ещё раз, угадал большую, набил восемь жетонов и перебросил на кредит. Сыграл на эти восемь и сразу же получил четырнадцать.
— Остаюсь тут, — решил он. — Этот робот мне нравится.
— Думаю, выиграешь, ты ведь здесь в первый раз, — сказала я неуверенно. — Не исключено, что на игральных автоматах, как на бегах — в первый раз всегда выигрываешь. На всякий случай учти, этот автомат выплёвывает только сто девяносто жетонов, если набьёшь больше, беги к механику за бумажкой.
— За какой бумажкой?
— Квитанция в кассу. Вот эта клавиша тебе не телефон-автомат. Не колоти по ней кулаком, а спокойно подожди: машина сперва все сожрёт, потом давать начнёт. Все тебе показала, играй как душе угодно, потом расскажу разные разности.
Гутюша явился ко мне через час очень довольный. Набил двести жетонов и похваливал развлечение. Я тоже аккурат была в подъёме, слила все из автомата и подавила жадность. По опыту знаю, посиди я ещё — и продую вчистую, а мне хотелось сообщить Гутюше кое-какие свои наблюдения. Посему пока следовало свернуть всякую бурную деятельность на проигрыш.
Посоветоваться необходимо. За несколько моих походов в «Гранд» кое-что бросилось в глаза. Сиди я за автоматом одна, не обратила бы внимания на некоторых игроков: всецело была занята собственными успехами и поражениями, о коих старалась всеми силами забыть. Но в «Гранде» по залу шатались скопища весьма настырных элементов, в просторечии болельщиков. Одни глазели из обычного любопытства, другие задыхались от зависти и скрежетали зубами — заядлые игроки, у которых не было денег на игру, третьи пялились просто по злобе, беззастенчиво радуясь, когда кто-нибудь проигрывался. На спине надо было
