- Да, поговорить. Поверьте, у меня это получится.
Таисс совершенно неожиданно почувствовала себя на несколько лет младше - именно таким тоном мастер Эве объяснял ученице прописные истины.
- Да, конечно... - дриада взглянула на Мирро. Тот, казалось, был только рад провести вечер подальше от невесты. - Но если речь идет о храме, то...
- Нет, не о храме, - друид отрицательно покачал головой. А потом добавил с улыбкой, опередив вопрос: - Позвольте мужчинам несколько маленьких секретов, Ваше Высочество.
- Да, конечно... - повторила королевна, чувствуя, что настроение упало до уровня пола. - Доброго вечера.
Все. Больше она не сделает ни шагу. Прямо здесь и сейчас сядет и расплачется. Высокие, ну почему бы вам не заняться чем-нибудь другим, влезть в чью-нибудь другую жизнь?!
Таисс остановился в первой же более-менее пустой комнате, плотно прикрыла дверь и уже не сдерживаясь хлюпнула носом.
За окном сгущалась темнота, а где-то в ней все дальше и дальше уходил Велен. Почему? За что? Какого демона?! И теплые огонечки уже не радовали глаз, не грели. Как жаль, что всю эту красоту она переживает в одиночестве: с обидевшимся магом не то, что делиться впечатлениями, даже разговаривать бесполезно.
И куда все делись, интересно? Заблудились поголовно, что ли?
Дерлесский поднялся на ноги: то, что ни Таисс, ни Велена не наблюдалось, было довольно странно. Эта поругавшаяся парочка вполне могла разругаться еще больше и разбежаться по глухой ночи без шапок и варежек.
Пойти погулять по Долахалу, что ли? Даже если и не найдется никто - удовольствие от прогулки граф получит.
Но планам этим не суждено было сбыться. В задумчивости бредя к выходу, Дерлесский вдруг услышал в тишине нечто, подозрительно похожее на женское всхлипывание. А кто здесь может плакать? Правильно, девушка, к которой был отправлен вампир. Высокие, ну на что вообще годятся эти клыкастые: наверняка перепугал бедняжку до смерти, а потом удивляться будет, откуда слухи ползут!
Всхлип повторился. Мар помедлил пару ударов сердца и открыл дверь. Вместо ожидаемой атта-диры, возле окна стояла Таисс. Граф оторопел. Таисс? Плачет? А где Велен? Тем временем дриада снова всхлипнула.
- Таисс? - тихо позвал Дерлесский.
Пауза. Ведьма шмыгнула носом, шумно сглотнула и только после этого обернулась.
- Что?
Мар совсем растерялся. Судя по лицу, королевна не просто хныкала, как обычно делают особы благородного происхождения, а ревела в три ручья! В итоге граф задал самый дурацкий из всех возможных вопросов:
- Ты плачешь?
Таисс тут же распрямила плечи, вытерла щеки и нос, пригладила волосы и скрестила руки на груди.
- Нет.
- А... А где Велен? - ляпнул Марианн и закатил себе ментальную оплеуху.
- У дира Ясеня Разговаривает. Скоро освободится.
- Как разговаривает?
- У дира достаточно Силы, чтобы разговаривать с... - голос дриады начал ощутимо срываться, - со зверем.
- Ты хотела сказать, с оборотнем в звериной ипостаси? - уточнил граф, входя окончательно и закрывая за собой дверь.
- Неважно.
'Ну все, сейчас будет потоп...' - понял Мар, обходя центральный столб.
- Вы поссорились? Он тебя обидел?
Таисс отчаянно замотала головой. Волосы снова упали на лицо.
- Что-то с Рэмом? С Эрикой? С Реяной?
Снова нет.
- Тогда что, Таисс?!
Ведьма на мгновение замерла...
- Я не могу так больше!
...и расплакалась.
Мар решительно пересек комнату, но когда до девушки оставался один шаг, остановился, не зная наверняка, что лучше сделать.
- Как так? - спросил он. - Чего ты не можешь?
- Выносить, - выдавила из себя королевна. - все это.
- Что 'все'? Таисс, ну не надо... Ну хочешь, я Велена позову?
- Не надо!
Мар и сам понял, что идея неудачная, ведь при желании дриада могла бы воспользоваться телепатией.
- Таи...
- Я не хочу, чтобы он знал.
- Я думал, у вас нет секретов друг от друга.
- Е-есть... - окончание утонуло в новом приступе рыданий. Граф не выдержал, обнял ведьму, прижал к себе. И почувствовал себя мягко говоря неловко. Ему и раньше не раз приходилось утешать плачущих девушек, так или иначе связанных с Велемиром, но это были либо те, кого Северный Ветер бросил, либо те, кого он не замечал. То есть никаких прав ни на тех, ни на других Велен не предъявлял. а Таисс... Где же демоны носят этого волка?! Почему он вынуждает друга лезть в настолько личное, как слезы, которые женщина пыталась спрятать?!
- Ну тише... - Дерлесский погладил ее по голове. - Что такое случилось?
'Боги, да ее колотит! Приплыли!'
- Мне так его не хватает! - голос звучал глухо, но вполне разборчиво. И Мар понял, что сейчас королевну понесет и он услышит много-много нового. Но, сожжет, ей хоть легче станет?
- Кого? Велена? Но он же рядом, он же специально...
- Он волк! А я... А мне глаза его видеть - это как воздух! Чтобы дышать! Лицо. Руки. Чтобы он обнимал. Голос. Смех. Кожу чувствовать. Волосы. А когда он рядом. Так. Это невыносимо!
- А ты ему об этом говорила?
Таисс вырвалась, отступила на шаг, обняла себя руками за плечи.
- Мар, я люблю его. Любого. Человека. Волка. В аргентских лесах, в таханских степях, в володайском снегу. Во дворце. В море. Любого. Но это... Это необходимость, понимаешь?! Мне так хочется плюнуть на все. И сказать: 'Вернись. Чтобы я до губ могла дотянуться. В глаза посмотреть. За руку подержаться. А потом можешь уезжать обратно в Лимар. Я выдержу'.
Это было так непохоже не обычную легкость их отношений, на привычные уже юмор и окрыленность, которая скользила в словах, взглядах и поступках, что Дерлесский не нашел слов для ответа. Такое бывает, когда смотришь на картину, красивую, но нарисованную автором без особого старания, только для собственного удовольствия. И вот ты смотришь, смотришь, а потом неожиданно оказывается, что под верхним слоем есть нижний. И это в корне меняет весь смысл.
Марианн смотрел в глаза ведьмы, только что сказавшей известные, так часто звучащие в этом мире слова, но сказавшей так, что они оказались истинной. 'Я люблю его любого'. Мар смотрел и верил. И радовался, что решил промолчать тогда, когда казалось: новая любовница Велемира просто-напросто его использует. Да, это именно так и выглядело: Велен носился, как ошпаренный, всю осень. Он поссорился с отцом, лишь бы не иметь дела с нелюбимой Шейной, чтобы не делать дриаде больно. Он сбежал со второго
