ощущений. Азот – составная часть воздуха, и его можно легко достать. Почти на каждом шиномонтаже есть услуга заправки шин азотом.
Артем замолчал и посмотрел на груду мусора.
– Чайный пакетик, чек, пластиковый кулек и косточки от абрикосов? Интересно, – сказал он.
– Скорее от слив.
– Да, от слив, – кивнул Артем, обнюхав кусочек мякоти, оставшейся на одной из косточек. – Все может иметь значение.
Он вышел.
– Мне вот другое непонятно, – сказала Марина, сев на стул, ранее принадлежавший Полине Ульяновне, – кто же из них врет. Если это таки убийство и кто-то к нему причастен, это означает, что кто-то из наших добровольных помощников врет. Придумывает версии, внутренне посмеиваясь. Обнаруживает улики, будучи убежденным, что никто его не раскусит.
– Тут другое любопытно, – произнес Дима, – ты набрала в штат людей, среди которых нет ни одного ординарного. Все они чем-то выделяются, при этом все они на изломе и на нерве. Ты специально так подбирала персонал?
– Не знаю, – замялась Марина, – я действовала интуитивно. Мне нужны были работники, им нужна была работа. Но ты прав, я брала тех, кто смог меня чем-то зацепить.
Рыжеволосая девушка хлюпнула носом, глядя на сумку и поглаживая ее вишневый бок. Таня и Лариса тоже готовы были зарыдать от сочувствия.
– А если у кого-то занять? – спросила Лариса рыжую девицу, кожа которой была такой белой, что напоминала снег за окном.
– Занять не у кого, – ответила девушка, – к сожалению. А ведь я засыпаю с мыслью об этой сумке, я просыпаюсь с мыслью об этой сумке, я каждую секунду о ней думаю, я хочу прижать ее к сердцу, вот так!
И она прижала к груди сумку. Тане сразу захотелось спросить, как у барышни с личной жизнью. Таким движением нужно было обнимать вовсе не сумку.
– Может, вам взять кредит? – предложила Таня.
Рыжая снова начала плакать.
– Куда мне еще один кредит, у меня все в кредит, – сказала она, – шансов никаких, у меня никогда ее не будет. Но это не мешает мне мечтать о ней.
– Послушайте, девушка, – проговорила Лариса, – это же всего лишь сумка. Вещь. Она не может сделать вас счастливой.
– Я вот хочу белые сапоги и белое пальто, – подхватила Таня, – но я не пролила над ними ни единой слезинки. И желание обладать этими вещами не заставит меня делать глупости.
Насчет последнего, впрочем, Таня в глубине души сомневалась.
– Я, может, в конце года премию получу, – сказала рыжеволосая, – то есть шанс маленький, но есть. Чувствую, что, если я эту сумку куплю, жизнь у меня наладится.
Она погладила сумку и вышла из магазина.
– Миша, – произнесла Люся, – мы можем поговорить?
– Да, – ответил Миша. – Садись.
Люся села на стул, который стоял в складском помещении. Вокруг были разложены аккуратные упаковки с одеждой. Пахло чистотой и немного лавандой.
– У меня зажил палец, – сообщила Люся. – И я хочу сказать тебе спасибо.
– Я рад, – коротко ответил Миша. – Рад искренне и от души. Приходи, если что.
– У меня очень болен муж, – сказала Люся.
Миша посмотрел на нее безо всякого выражения.
– Не факт, что я смогу, – проговорил он. – Ему может стать хуже. Чтобы вылечить кого-то, надо этого хотеть. Не боишься, что я просто-напросто убью его?
– Нам не на что надеяться, – ответила она. – Только на чудо. В данном случае это чудо – ты.
– Я не чудо, – сказал Миша, – чудо приходит через меня, но только когда я этого искренне хочу. А я не могу захотеть. Знаешь, чего я хотел бы в данном случае? Чтобы твой муж умер, ты осталась вдовой, а у меня было много денег. И я не смогу заставить себя захотеть чего-то еще, уж извини. Если у тебя что-то заболит, то я сделаю все, что от меня зависит. А так… нет, извини. Не смогу.
– Спасибо за откровенность.
Она встала.
– Не сердись на меня, – вздохнул Миша.
– Что ты, – ответила ему Люся, – я не сержусь. Напротив, я чувствую себя неудобно. Как будто хотела поэксплуатировать тебя, решить свои проблемы, а потом сказать тебе «пока». За все надо платить. Я хотела чуда, за которое не надо платить.
– Кстати, – сказал Миша, – ничего на свете не происходит просто так. У всего есть своя причина. Ты и твой муж не случайно оказались в такой ситуации. Точно ли у него чиста совесть? Подумай над этим вопросом.
Марина шла по магазину посуды и любовалась. Ее всегда умиляли столовые сервизы, сделанные из матового невесомого фарфора и фаянса, выставленные башнями и похожие на многоярусные свадебные торты. Она разглядывала чайные и кофейные наборы, стаканы, бокалы, тарелки, сотейники, супницы, селедочницы и сливочники.
– Вас что-то интересует? – робко спросила консультант.
– Да, я хочу купить тажин, – ответила Марина.
– Конечно, – радостно заулыбалась консультант, – у нас они как раз появились в продаже.
Дима с сомнением посмотрел на супругу.
– А что ты с ним будешь делать? – спросил он.
– Готовить еду, – ответила Марина, – тажин – это глиняный горшочек с крышкой, в нем можно готовить рыбу или мясо. Это предмет марокканского быта. Я собираюсь готовить в тажине жаркое. Ты что-то имеешь против?
Дима тут же заверил ее, что ничего против жаркого не имеет.
– Вот, – сказала консультант, показывая на глиняные горшочки с конусообразными крышками, которые венчали мини-аналоги печных труб.
– А почему он такой дорогой? – спросил Дима. – И почему нельзя использовать вместо него эту… как ее… утятницу, которую мы купили на прошлой неделе?
– Это же аутентичная марокканская глина, – сообщила консультант Диме голосом школьной учительницы, которая объясняет двоечнику очевидное. – А утятницы, они чугунные.
– Мне не жаль этих ста долларов, – сказал Дима, и в его лысине отразился ряд одинаковых хрустальных графинов, выстроившихся на полке, как пешки в шахматах. – Просто я как бы не вчера родился и знаю, что настоящий тажин должен попыхивать на высушенных коровьих лепешках, горящих в глиняном очаге во дворе. А не на газовой плите.
Девушка смутилась. Марина подняла правую бровь и посмотрела на мужа.
– Я вообще начинаю подозревать, что занимаюсь не своим делом, – произнес Дима, – может, мне продать бизнес и завести кафешку с настоящими тажинами, в которых бы готовилась баранина с курагой. В эту баранину при приготовлении надо положить три зубчика чеснока, пять маленьких луковиц, одну большую морковь, а также по две чайные ложки молотого имбиря, куркумы и паприки. Девушка, вы почему не записываете рецепт? – строго спросил он консультанта.
Марина прыснула.
– А ты не смейся, – так же строго сказал он ей, – ты тоже занимаешься не тем делом. Тебе надо продать магазин и завести карьерчик с глиной. Лепила бы тажины. И не одежду продавала, а вот такие горшочки.
У Димы зазвонил телефон.
– Да, – произнес он в трубку, – выяснили? Говорите.
Пока Дима разговаривал, Марина быстренько купила набор для приготовления фондю и хорошенький керамический заварочный чайник с бамбуковой ручкой.
