– Ладно, пусть, – махнула рукой Елена Варфоломеевна. – Есть и третий вариант. Маша как-то проникла на свадьбу, где налила яду в кофе Нинель Петровне, а затем ночью пришла к ее мужу, надеясь, что ее никто не заметит, и отравила его. После чего из дома исчезло что-то очень важное. Картина Рубенса. Колье прабабушки из золота весом в килограмм. Или чемоданчик денег. Маша Кукевич думала, что никто не знает о ее визите, но бабушки бдили.
– Примитивно, – улыбнулся следователь. – Все не то! Думайте дальше, моя дорогая.
В кухню торопливо зашел лысый криминалист с бородкой.
– Нашли, – сказал он коротко, протягивая следователю белый прямоугольный лист офисной бумаги. – Под матрасом лежало.
Это было завещание Нинель Петровны.
Король зомби стоял перед Кроки, шевеля черными щупальцами.
– Ты глупая рептилия, – захохотал он, – крупная, дорогая добыча. Из твоей шкуры скорняк сделает сапоги и чемодан, из твоего мяса повар сварит уху, а кости… из твоих костей сделаем порошок и продадим на Япет.
Кроки молчал. Его морда была стянута стальным намордником. Он угрожающе зарычал.
– Хочешь анекдот? – спросил король зомби, продолжая паясничать. – Крокодилиха-мама говорит сыночку-крокодиленку: «Помнишь, я тебе рассказывала, какой красавец был твой папа, и обещала когда- нибудь его показать?» «Конечно, помню!» – ответил сынок. «Вот и смотри – на берегу…» – продолжает мама. «Да там мужик какой-то стоит!» – «А огромную сумку у него на плече видишь?!»
Король захохотал. Его округлое черное брюхо заколыхалось. Кроки рванулся к нему, щелкая зубами с маленькой амплитудой и пытаясь сорвать с челюстей намордник. Зомби-охранники обрушили на него град ударов дубинок и оттащили за ошейник.
– А ты знаешь, что в юности Венера Милосская была очень храброй и могла спокойно кормить крокодилов прямо с рук? – хихикал зомби, засандаливая Кроки дубинкой по голове.
– Я еще могу рассказать анекдот про психиатра! – засмеялся другой зомби, с плоской мордой и жидким кустиком волос на голове. – Приходит больной и жалуется: «Доктор, у меня по ночам в спальне крокодилы кашляют!» «Та-ак, вам к ветеринару! – говорит доктор. – Следующий!»
– Знаю еще один, – заржал крупный зомби, голова которого, похожая на футбольный мяч, доставала почти до потолка камеры. – Плывут два крокодила, увидели – обезьяна на ветке у дерева сидит. Один другому и говорит: «Давай над обезьяной пошутим, спросим, замужем ли она. Скажет, что замужем, скажем: «Да кто ж такую взял?!»; а если скажет незамужем, то скажем: «Да кто ж такую возьмет?!» Второй согласился. Подплывают, спрашивают: «А замужем ли ты, обезьяна?» – «Да какой тут замужем! Кругом же одни крокодилы!»
– Ха-ха-ха, – засмеялся король зомби и пнул Кроки ногой.
Тот рванулся вперед, звеня цепями, и чуть было не сбил зомби головой с ног.
– Тварь, – плюнул на аллигатора король зомби, – до вечера ты не доживешь. Впрочем, – добавил он, – мы можем договориться. Принеси двести долларов в пятницу к трем часам дня на метро «Пролетарская» в центр зала под лестницей, и я отпущу тебя из темницы. А то у тебя там осталась бесхозная принцесса. Того и гляди, девушка достанется кому-нибудь на обед или на ужин.
Кроки смотрел в его черные глаза навыкате.
– Да, я знаю, о чем ты думаешь! – закричал король зомби. – Что я мало того, что редкостная свинья, так еще и свободой торгую! Да, торгую! Хочешь, выходи! Двести долларов, и гуляй.
– Нет, – сказал Кроки.
– Ну и ладно, – легко согласился король, – продам твои кости, получу кучу игровых ресурсов. Тоже хорошо.
Он наклонился к закованной в сталь зубастой морде Кроки.
– Ходят слухи, – тихо произнес он, – что пигмеи на Япете набивают крокодильей костной мукой специальные контейнеры. И когда они будут заполнены под завязку, то… мир изменится.
Он зашевелил своими черными щупальцами.
– Вечером я тебя убью, – сообщил он. – Можно и сейчас, но повар только начал кипятить котел, а мясо должно быть свежим. Соорудим из тебя шашлычки по-сенегальски.
Он вышел, за ним потянулась свита. Лязгнул замок камеры. Кроки в бессильной ярости дернул мордой.
– Завещание, – сказал криминалист. – Написанное от руки.
Следователь взял в руки лист бумаги, прочитал по диагонали.
– Оно не заверено нотариусом, – произнес он, – и в любом случае не имеет юридической силы.
На листке офисной бумаги в нескольких местах были видны следы слез.
– Неверно, – покачал головой высокий и худой криминалист с волосами, собранными в длинный хвост. – Завещание может быть составлено от руки без нотариального заверения в случае, если жизнь завещателя находится в опасности и присутствует не менее двух свидетелей. Тогда оно имеет юридическую силу, но только в течение месяца. Если за три десятка дней завещатель не посетил нотариуса и не заверил завещание, то оно юридическую силу теряет.
– От себя могу добавить, – сказал лысый криминалист, – что мы проверим почерк и отпечатки пальцев на этом завещании. А также узнаем, кому принадлежат слезы на бумаге.
Елена Варфоломеевна вытянула шею и посмотрела на документ.
«Я, Нинель Петровна Чудникова, находясь в здравом уме и твердой памяти, лишаю права на наследство моего мужа Чудникова Федора Сергеевича». Подпись. Дата.
– Да уж, – произнес следователь, – Нинель Петровна написала завещание, потом отравилась. Она серьезно подошла к этому вопросу.
– Таки самоубийство, – решила няня. – Она написала завещание. То есть Нинель Петровна не только отравилась, чтобы создать у мужа моральные муки, но и лишила его денег.
– Ну, половина-то совместно нажитого имущества в любом случае его была, – сказал высокий и худой криминалист. – Другое дело, что он бы не получил ее половину.
– Кому теперь достанутся деньги тамады? – спросил следователь, причмокнув. – У нее были сестры? Родители? Надо изучить этот вопрос.
– И еще, – подала голос Елена Варфоломеевна, – надо выяснить, не подавала ли Нинель Петровна на развод? Потому что завещание наводит на мысль, что оскорбленная в лучших чувствах Нинель Петровна могла действовать и в других направлениях.
– Правильно, – кивнул следователь. – А вообще получается нелогично. Федор Чудников завел себе молодую любовницу, попался с этой любовницей, его жена ревновала, страдала, пыталась сброситься с крыши, написала завещание, в котором лишила его наследства, и, наконец, насмерть отравилась…
Все закивали.
– Пока все логично, – сказал лысый криминалист.
– И вдруг ее муж умирает. Это уже нелогично.
– Причем, вероятно, от отравления цианидом, – произнес высокий и худой криминалист, – видели, у трупа такое лицо, как будто он задохнулся. И запах миндаля чувствуется. Легкий, едва заметный, но все же он есть.
– Но дело таки в деньгах, – шепнул следователь няне, – я был прав. Дождемся результатов экспертиз, а пока проведем обыск в квартире у Маши, а также выясним, не подавала ли Нинель Петровна на развод и кто у нее в родственниках.
Криминалисты тем временем переставляли к выходу из квартиры посуду и пакеты с едой, которая была найдена на кухне у Федора Чудникова.
Миша обнял Катю, прижал тоненькую и худенькую девушку к себе.
– Можно решить проблему, – сказал он.
Катя положила ему голову на плечо. Ее глаза были красными от усталости.
– Всего двести долларов, – произнес Миша. – И король зомби меня отпустит. Мы можем встретиться с ним на станции метро «Пролетарская» в пятницу в три часа дня в центре зала под лестницей. Он заберет деньги и отпустит Кроки из темницы. Мы доставим донесения. Принцесса и Кроки останутся в живых. У меня есть двести долларов. Это много, но зато…
