– Конечно, я, – пожал плечами вялая флегма.
Они стояли на перилах, взявшись за руки.
– Давай, – тихо шепнул Миша.
Он и Катя одновременно соскользнули с перил и полетели вниз.
– Это фотоальбом, – сказал следователь, передавая Елене Варфоломеевне толстую книгу в вишневом переплете, – который мы забрали из квартиры Чудниковых. Посмотри. И я тоже посмотрю.
Елена Варфоломеевна села на диванчик. Несколько минут спустя к ней подсел следователь и положил на спинку дивана руку.
– Ну, посмотрим, – произнес он, придвигая к няне ногу.
– На пять сантиметров дальше, – тихо, но строго велела Елена Варфоломеевна.
– Я вам не нравлюсь? – спросил следователь. – Ну скажите прямо, что я вам неприятен.
– Это не так, – пожала плечами няня. – Вы мне приятны. Хороший человек и все такое.
Теперь он смотрел ей прямо в глаза и его ноздри раздувались.
– Хороший человек и все такое, – повторил он, – а потом быстро наклонился и поцеловал Елену Варфоломеевну, сжав ее шею рукой.
Она вырвалась и гневно уставилась на него.
– Это нечестно, – сказала она. – Вы злоупотребляете силой. А у меня… у меня принципы!
– У меня тоже принципы, – улыбнулся он. – А в силе я вообще ничего плохого не вижу. Еще пару тысяч лет назад кто женщину догнал, тот ее и… любил. Слой цивилизации тонок, вы же знаете это лучше меня, психолог.
– Давайте лучше посмотрим фотографии, – предложила Елена Варфоломеевна.
– Я не могу смотреть, вы меня волнуете, – сказал следователь.
– Сосредоточьтесь, – велела няня.
Следователь тихо застонал и откинул назад голову.
– Ладно, давайте фотографии, – произнес он.
Няня открыла альбом. С первого же снимка на нее взглянула Нинель Петровна, какой она была на свадьбе – сильная, заметная, уверенная в себе.
– Интересная девушка, – сказал следователь. – Очень красивые глаза. И талия тонкая, хотя она и не худышка.
У Нинель Петровны на фото был внушительный бюст, его рельефы обтягивал жакет. Дальше шли фотографии на море, возле новогодней елки, на работе, с подругами. И с разными мужчинами. Мужчины держали Нинель Петровну за талию, обнимали за плечи, носили на руках, целовали, выступали в роли ее водителей, дарили подарки, протягивали ей цветы и провожали домой.
– Она была, похоже, горячей штучкой, – сделал вывод следователь.
На последних фото Нинель Петровна чинно стояла рядом с Чудниковым, держа его под руку.
– А вот Федор, похоже, был скромным парнем, – сказала няня.
– Любовница в том же подъезде не есть признак скромности, – не согласился следователь. – Это признак идиотизма.
На некоторых фотографиях Нинель была в окружении подруг.
– Когда будет известно, кому принадлежали окурки? Те, что мы нашли в банке на лестнице, – спросила Елена Варфоломеевна. – Красный тонкий «Вог» и суперлегкие «Вирджиния слимз».
– Скоро будет известно, но пока еще нет, – покачал головой следователь. – А если таких образцов ДНК нет в нашей базе, то и подавно можно не найти концов. Я подозреваю, что одни сигареты принадлежат Маше, нашей брачной аферистке. А вот вторые… Подождем. Пока я не могу ответить на этот вопрос.
– Даже брачная аферистка может влюбиться, – тихо сказала няня.
Что-то в альбоме смущало ее.
– Я, кажется, видела одного из парней, – произнесла она. – Из тех, кто изображен на фотографиях.
Елена Варфоломеевна напряглась, но, как и Миша ранее на станции метро, не смогла с ходу вспомнить, откуда она знает это лицо.
– Симпатичный мужчина, – сказал следователь, – наверное… я в мужской красоте ничего не понимаю. Тем не менее тот факт, что вы его где-то видели, наводит на размышления.
– На лестнице? На улице? В магазине? Во время работы в МЧС? – гадала няня.
– Думайте, – велел следователь. – Вспоминайте. Это может быть важным.
В полете Миша одной рукой вцепился в Катю, а другую вытянул, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Ему удалось зацепиться за цветочные горшки на ажурной решетке, это чуть задержало падение, но решетка почти сразу обрушилась вниз под тяжестью двух тел.
«Мама!» – подумал Миша, хотя мама, как он подозревал, крайне редко вспоминала о его существовании в целом и исчезновении в частности.
«Папа!» – подумал Миша, вспомнил сизый нос, бутылку пива и телефон, по которому папа постоянно трепался, договариваясь с поставщиками и покупателями, и погрустнел.
«Ася!» – подумал Миша, но сообразил, что сестра ничем не интересуется, кроме кинематографа.
– Марфа, – вздохнул он, – выпьем с горя, где же кружка, сердцу будет веселей.
Катя зацепилась за провода телевизионной антенны, и некоторое время провода натягивались, замедляя их падение, а потом оборвались. И сразу же они с шумом упали в крону клена. Миша вцепился в ветви дерева, они сломались, Катя отпустила его руку и вцепилась в другие ветви, сминающиеся и трещащие.
– Десять метров, – сказал Миша, обдирая руки о ветви, но продолжая падение. – Всего десять метров, а сколько приключений.
– Ааааааааах! – Он упал в мягкую вскопанную землю на клумбе.
Рядом тяжело рухнула Катя.
– Слава огородникам, – произнесла она, выплевывая чернозем, – все вскопали, все окучили.
– Бежим, – велел Миша, – они же с балкона смотрят, сейчас за нами побегут, видят же, что мы не убились.
– Куда? – спросила Катя кидаясь наутек вслед за Мишей. – У нас ни гроша и даже теплой одежды нет. У меня вообще майка и шорты.
– К Медузе, – ответил Миша. – Опять. Он нас в прошлый раз приютил, приютит и сейчас.
Следователь сидел в ЗАГСе на стуле, придерживая Елену Варфоломеевну за локоть.
– Вы подавать заявление, молодые люди? – умилилась округлая загорелая тетя, похожая на ржаную булочку.
Вместо ответа следователь показал тетеньке корочку.
– Мы по поводу покойной Чудниковой Нинель Петровны. Хотелось бы узнать, с кем она состояла в браке и когда.
– Покойной? – ахнула впечатлительная тетя и прижала руку к губам. – Неужели? Я ее помню, в последний раз она выходила замуж пару лет назад. Как раз за Чудникова. И каждый раз фамилию меняла. А что с ней случилось?
И тетечка с интересом уставилась на посетителей.
– Несчастный случай, – уклончиво ответил следователь.
Тетечка зашелестела амбарными книгами.
– Первый брак Курицына Нинель Петровна зарегистрировала двадцать два года назад, – начала она неуверенно.
– В восемнадцать лет, – быстро посчитала няня.
– Второй семнадцать лет назад.
– В двадцать три, – подсказал следователь.
– Потом было еще два брака – одиннадцать лет назад, шесть и два. Последний раз за Чудникова. До этого ее фамилиями были Лысокобылко, Кузнецова, Вайнштейн, Пасько и Чудникова. Еще была девичья… Сейчас посмотрю.
Тетенька снова зарылась в амбарную книгу.
– Курицына, вы уже нам сказали, – напомнила Елена Варфоломеевна.
– Ах, точно, – улыбнулась сотрудница ЗАГСа. – Вот я и рассказала обо всех ее браках. А что с ней,
