– Хочешь разлюбить его? – спросила Грицак.
– Да.
– Ну тогда ищи другого. Клин клином вышибают. И побыстрее, пока он не одумался и не позвал тебя назад. Я тебя знаю, полетишь к нему, как на крыльях, все, что он попросит, сделаешь. А он может неизвестно что попросить. Гадость какую-нибудь!
И Диана снова сосредоточилась на курице. Люда же на мгновение вспомнила о предсказании гадалки об убийстве рыбы круглым предметом, но отогнала от себя странные мысли и продолжила трапезу.
Рязанцев весь день ничего не ел, зато очень много курил. Прошли сутки с момента последнего выхода на связь лейтенанта Ершовой. С тех пор о ней ничего не было известно. Николай и Олег, исправно поставлявшие информацию из стен университета, знали только одно – Ева и Чен ушли из университета вместе.
Евгений Владимирович глубоко вздохнул. Сердце ныло. Стрелка на часах, висящих рядом с флагом России, двигалась очень медленно. За окнами было темно.
– Она уже сутки не дает о себе знать, – сказал капитан Сергеев. – И это очень подозрительно. Может, надо было поручить кому-то следить за ней и за Ли Минем?
– Лейтенант Ершова – профессионал, – процедил Рязанцев сквозь зубы, сжимая под столом кулаки. – Я вот сейчас думаю, что мы были неправы, стилизуя Еву под голубоглазую русскую красавицу с косой. Что, если он обнаружил маскарад?
– Цветные контактные линзы довольно сложно обнаружить, – пожал плечами Сергеев. – К тому же само по себе это не представляет никакого криминала. Так же, как и парик. Девушка просто хотела быть красивой.
Владимир Евгеньевич закурил еще одну сигарету.
– Кроме того, – продолжил Сергеев, – яркая внешность Евы сыграла свою роль – Чен ею заинтересовался. И вообще, может быть, мы зря беспокоимся. Возможно, они просто проводят вместе выходные, и Ева не выходит на связь, чтобы не вызвать подозрений.
Сердце Рязанцева заныло просто отчаянно. К беспокойству прибавилась острая ревность.
– Ты думаешь? – спросил он Григория.
– Ну, всякое может быть. Возможно, у них романтичный уик-энд, и в понедельник Ева объявится, – ответил капитан, – я бы особо не волновался пока. Вот если она и после выходных не даст о себе знать…
– Григорий, ты веришь в интуицию? – перебил Сергеева Владимир Евгеньевич.
– Нет, я в логику верю, – ответил капитан. – Ева никак не может провалиться. Разве что Ли Минь будет ее пытать? Но с чего бы ему это делать?
Повисла пауза, после которой полковник Рязанцев резким движением затушил бычок, надел бушлат и вышел из кабинета. Он в свою интуицию верил и поэтому не мог больше ждать.
– Ну, родители мою любимицу не очень жаловали, – ответил Чен, помрачнев. – Особенно они разозлились, когда моя красавица съела хомячка младшей сестры.
Ева внимательно слушала, хотя и не представляла, как и когда она сможет передать полученную информацию. Она также не имела понятия, являются ли эти сведения важными.
– Тебе было жаль хомячка? – задала Ева следующий вопрос.
– Нет, – ответил Чен, – не жаль. Я был рад, что моя девочка наелась досыта.
Он сидел на краю ванны, привалившись спиной к стене, и смотрел на Еву темными восточными глазами. Повисла пауза. Девушка пошевелила закованными в наручники руками, пытаясь размять затекшие конечности. От долгого сидения в ванне у нее онемели ноги и намокли джинсы.
– Твоя сестра намного младше?
– На пару лет, – отозвался Чен.
– Родители любили ее больше, чем тебя?
– Ну конечно. Но я не слишком страдал. Во всяком случае, по этому поводу.
– А по какому поводу страдал? Из-за неразделенной любви?
– Нет. Из-за того, что мои родители хотели сдать анаконду в зоопарк. Они ее боялись.
– Сдали?
– Нет, – усмехнулся Чен, – обстоятельства им не позволили.
И он снова уставился на Еву своим гипнотическим взглядом.
– Можно, теперь я спрошу? – сказал Ли Минь.
Ева вздрогнула.
– Ты полукровка?
Ершова напряглась. Наручники врезались ей в запястья. Чен приблизил свое лицо к ее и пристально заглянул девушке в глаза. А потом протянул руку и сильно дернул за волосы. Длинная светлая коса осталась у него в руках. Под париком были короткие черные шелковистые волосы.
– У тебя оливковая кожа. Я сразу заметил, что что-то не так, – пояснил он. – Русая коса диссонировала с общим обликом. Я, дорогая моя Ева, бывал во многих странах, видел тысячи людей, и сразу замечаю такие несоответствия. Кто-то из твоих родителей – с Ближнего Востока. Сирия? Иордания? Ливан? Палестина?
Ева закрыла глаза.
– Глаза лучше открыть, – холодно сказал Ли Минь, – там же цветные контактные линзы, правда?
И он засмеялся.
– А теперь расскажи, зачем тебе такой маскарад, – попросил Ли Минь Еву. – А не расскажешь, я налью в ванну очень много холодной воды. Полчаса, и вуаля! Сердце остановится.
Ева побледнела.
– Или очень горячей воды, – продолжал фантазировать Чен. – Тоже ничего приятного.
– Это не маскарад, – пожала плечами Ершова, пытаясь выглядеть спокойной и естественной, – просто мне, как и всякой девушке, хочется выглядеть красивой.
Вместо ответа Ли Минь принес в ванну сумку Евы и вытряхнул ее содержимое на пол. На кафельный пол вывалились телефон, косметика, какие-то бумаги.
Взяв мобильный, Ли Минь принялся читать телефонную книжку. Ноги Евы за это время окончательно затекли.
– Ничего интересного, – пожал плечами Ли Минь, откладывая в сторону сотовый. – Какие-то Маши, Кати, Гали и Жени. Посмотрим дальше. Ага, паспорт!
Он внимательно изучил паспорт девушки.
– Ершова Ева Хасановна, – прочитал он. – Родилась в Архангельске. Прописка… Тоже ничего интересного.
Красная книжечка полетела в сторону и шлепнулась в углу возле висящего полотенца. Ева следила за действиями Чена со все возрастающим беспокойством.
Закончив с паспортом, Ли Минь извлек из сумки помаду, пудру и тюбик увлажняющего крема производства екатеринбургской фабрики «Калина». Потом Чен методично разобрал помаду, оказавшуюся просто помадой, высыпал пудру, которая тоже не содержала ничего интересного, и принялся потрошить тюбик с кремом.
Следующим предметом, который Чен извлек из кучки вещей, была круглая щетка для обуви, аккуратно упакованная в целлофановый пакет.
– Какую только ерунду носят с собой женщины, – сказал Чен, – щетка для замшевой обуви, а у тебя сапоги – из гладкой.
– Я уже неделю забываю ее выложить, – сказала Ершова из ванны.
– Да? – переспросил Ли Минь, от которого нервозность девушки не ускользнула. – У тебя плохая память?
– Девичья.
– Ну да, ну да, – усмехнулся Чен.
Держа в руках щетку, он вынул из кармана швейцарский армейский нож и поддел пластиковую крышку щетки. Раздался щелчок. Ева закрыла глаза. Ли Минь, закудахтав от восторга, нажал на маленькую кнопку.
– Восток, Восток, я Запад! – прогудел в ванне голос капитана Сергеева, – Восток, Восток, отзовитесь!
