относительно трамблера!
И он взял Гнучкину за руку и ткнул ее пальчиком, украшенным полуметровым маникюром с лепниной, в какую-то грязную железку, покрытую темным маслом.
Риточка скривилась, испуганно отдернула пальчик и захлопала глазами, стараясь скрыть охватившую ее брезгливость.
О пропавшей матери она не вспоминала уже давно. Гораздо больше ее волновал вопрос, как бы сделать так, чтобы Коровкин вечером не пошел в ресторан с толстой девицей из «УАЗа».
Олег курил. Николай ходил вдоль скамейки по колено в снегу. Они сидели на лавочке, стоявшей в глубине двора и частично закрытой зарослями, уже несколько часов, но Чен не входил и не выходил. В окнах его квартиры горел свет.
– Как ты думаешь, – спросил Олег Николая, – ему нужны чертежи ядерной бомбы, которую можно было бы изготовить в домашних условиях? Так эту информацию можно даже в Интернете найти. Или какого- нибудь третьекурсника купить. Профессор для этого не нужен.
– Да, концы с концами не сходятся, – кивнул Николай, – я тоже сомневаюсь в том, что Ли Миню нужны именно чертежи.
Он выбросил окурок в урну и продолжил:
– Наше руководство и британская разведка считают, что это именно так. Хотя чертежи – это не главная проблема. Нужен обогащенный уран. Без него бомбу не сделаешь. Поэтому большинство ядерных держав берегут свои арсеналы как зеницу ока.
– Но все равно его и продают, и воруют. Такие заметки время от времени появляются в газетах. Может, ему наш уран нужен? У нас немного есть в лаборатории.
– Да, но только его кот наплакал. Ты не хуже меня знаешь, сколько нужно урана, чтобы была превышена критическая масса.
Олег встал со скамейки и потянулся.
– Много, – сказал Николай, глядя на светящиеся окна квартиры Чен Ли Миня.
– Да.
– Столько у нас нет.
– А может, он об этом не знает?
– Чушь. Конечно знает. Впрочем, этого количества вполне достаточно для того, чтобы сделать грязную ядерную бомбу – просто положить в ящик с ураном тротиловую шашку, взорвать, и радиация распылится на большой территории.
– Фу, прекрати, – ответил побледневший Николай. – Нам еще таких ужасов не хватало!
– Я просто думаю, что ему у нас на кафедре надо? То, чего больше ни у кого нет? Может, наш полковник чего-то не знает? Он ведь не физик и на кафедре нашей не работает.
– Не знаю. У тебя есть какие-нибудь идеи?
– Есть. Я думаю, что ему нужен калифорний.
Николай остолбенел. Его волосы встали дыбом, а глаза вылезли из орбит. Сигарета упала в снег.
– Что?! Это только слухи, у нас его нет, – хрипло ответил он.
– Есть, – кивнул Олег. – Есть. В свинцовом сейфе, в лаборатории. Просто студентам о нем не говорят. Калифорний стоит больше миллиона долларов за грамм, это искусственный элемент, и его очень трудно добывать. Зачем людей вводить в искушение? Тем более что для учебного процесса калифорний не используется.
– А с чего ты взял, – поморщился Николай, потирая замерзшими руками виски, – что он у нас есть? Калифорний! Это неслыханно!
– Видел опись. Инвентарную. На столе у Селедкина. Она там довольно долго валялась, но кого у нас интересуют бюрократические бумажки? Нам сказал полковник, что Чен Ли Миня интересует информация – но я сейчас думаю, что информация ему совершенно ни к чему. Информация у него уже есть. Ему нужен калифорний.
Несколько секунд молодые люди смотрели друг на друга.
– Ты хоть понимаешь, что это значит? – прошептал Николай. – Для того чтобы сделать ядерную бомбу, достаточно нескольких граммов калифорния – и критичная масса будет превышена! А у нас там на кафедре сколько? Полкило, мелко расфасованного в свинцовые ячейки?
Повисла гнетущая тишина.
– А почему Селедкин не сказал ФСБ о том, что у него хранится в лаборатории калифорний? – наконец спросил Николай.
Олег, щурясь, посмотрел на горящие окна в квартире, которую снимал Чен.
– А его разве спрашивали? – пожал он плечами. – Или, второй вариант, Селедкин сам в этом замешан.
– Вряд ли. Он – милейший старикан, – покачал головой Николай.
– Тогда кто? Кондрашкина?
Они синхронно выхватили свои мобильные телефоны и принялись звонить руководству.
– Копай, они там, – сердился Чен.
Селедкин копал. С него градом лил пот.
– А зачем копать? Их же, наверное, насмерть завалило, и это просто отлично, – сказал он через несколько минут. – Просто редкая удача! Нам не надо их убивать и закапывать. Они сами это сделали. Самоликвидировались!
Ли Миню длинное русское слово «самоликвидировались» очень понравилось.
Он подошел к месту, куда провалились женщины, и тщательно все осмотрел. Ничего. Рыхлая земля, покрытая сугробами.
– Ладно, – кивнул посланник мирового терроризма, – поехали. У тебя есть машина?
– У тебя тоже есть, – запротестовал режиссер, – ты же на чем-то сюда приехал!
– Ту я угнал, – махнул рукой Чен. – Поехали, отвезешь и спрячешь меня в своей квартире. Потом кое- что для меня сделаешь, а я за это дам тебе… сколько тебе… кстати, нужно денег?
– Сто тысяч долларов, – ни секунды не колеблясь, выпалил Леонид Иванович.
– Вах! – удивился Чен. – Зачем тебе столько денег? Снять фильм ужасов про заброшенную ферму?
– Меня шантажирует будущий зять, – угрюмо огрызнулся Селедкин. – То есть, если я заплачу ему сто тысяч, мне не обязательно становиться его зятем.
– Он хочет, чтобы ты женился на его дочери? – ужаснулся Чен. Даже для него это было слишком.
– На сестре. Она жаждет выйти замуж и стать женой известного деятеля искусств.
– Тебя то есть? – скептически поднял бровь Ли Минь.
Мужчины шли к ферме, возле которой Селедкин оставил свою машину.
– Между прочим, в прошлом году мои фильмы посмотрели два миллиона триста пятьдесят тысяч человек, – сказал Леонид Иванович.
Чена эта информация не впечатлила.
– А по поводу чего тебя шантажируют? – спросил он деятеля искусств. – Убил кого-нибудь?
– Да. Давно. Из ревности, – вздохнул режиссер. Он почему-то ни секунды не сомневался, что информация, которую он сообщит этому молодому человеку, никогда не дойдет до представителей правоохранительных органов. В то же время Селедкин, обладавший хорошим чутьем на людей, благодаря чему, собственно, он и сделал хорошую карьеру, прекрасно понимал, что ухо надо держать востро и не расслабляться.
– А ты почему девицу хотел убить монтировкой? – спросил Селедкин Чена.
– Зачем тебе это знать? – улыбнулся Ли Минь, сверкнув острыми зубами.
Режиссер не стал настаивать на ответе. В глубине души у него шевельнулся страх.
«А вдруг он убьет меня, как только я открою машину и достану ключи? – запаниковал Леонид Иванович. – Впрочем, – подумал он через несколько секунд, – ничто не мешает ему убить меня сейчас, а ключи просто вытащить из кармана».
Мужчины шли по глубокому снегу в сторону фермы. Когда до полуразрушенного здания оставалось несколько десятков метров, Чен резко толкнул Селедкина вбок, и они вместе рухнули в сугроб.
– Караул! Убивают! – закричал было режиссер, но Ли Минь стремительно зажал ему рот рукой.
