венном отношении, включая сюда даже собрания избранных, и, между тем, я все-таки заявляю, что было бы опасно
коснуться организации этих собраний.
Внимательное наблюдение исторических фактов заставило меня прийти к тому заключению, что социальные орга-
низмы столь же сложны, как и организмы всех живых существ, и не в нашей власти вызывать в них глубокие изменения.
Природа действует иногда радикально, но никогда — в том смысле, как мы это понимаем; вот почему мания великих
реформ бывает очень пагубна для народа, как бы ни казались хороши эти реформы в теоретическом отношении. Они
могли бы принести пользу лишь в том случае, если бы можно было мгновенно изменить душу наций, но таким могуще-
ством обладает лишь время. Управляют людьми идеи, чувства, нравы, то, что мы носим в себе. Учреждения и законы
являются лишь отражением нашей души, выражением наших нужд; поэтому-то они и не могут изменить душу народов, так как сами из нее происходят.
Изучение социальных явлений не может идти отдельно от изучения народов, у которых они наблюдаются. В фило-
софском отношении эти явления могут даже представлять собой абсолютную ценность, но в практическом отношении
ценность их всегда относительная. Поэтому-то, изучая какое-нибудь социальное явление, надо рассматривать его после-
довательно с двух различных сторон. Таким образом, яснее выступает то положение, что весьма часто веление чистого
разума находятся в прямом противоречии с поучениями практического ума. Это наблюдается всюду, даже там, где дело
касается данных физики. С точки зрения абсолютной истины, куб и круг представляют собой неизменные геометриче-
ские фигуры, строго определяемые известными формулами. Но для нашего глаза фигуры эти могут принимать самые
разнообразные формы. Так, перспектива может превратить куб в пирамиду или квадрат, круг — в эллипс или даже в
прямую линию, и эти фиктивные формы для нас гораздо важнее, нежели реальные, так как мы видим только их, и фото-
графия или живопись могут воспроизводить только эти формы. Нереальное в некоторых случаях бывает даже правдивее
реального. Представлять предметы лишь в их точных геометрических формах было бы искажением природы и сделало
бы ее неузнаваемой. Представим себе такой мир, обитатели которого могли бы лишь фотографировать и срисовывать
различные предметы, не имея возможности к ним прикасаться; этим обитателям было бы очень трудно составить себе
верное понятие об их форме. Впрочем, знание этой формы, доступное лишь небольшому числу ученых, не представило
42
бы для них особенного интереса.
Философ, изучающий социальные явления, должен всегда помнить, что вместе с теоретическим значением они име-
