— Да. Когда родители вернулись из путешествия, я покаялась во всех прегрешениях и умоляла простить мое отвратительное поведение избалованного, испорченного ребенка. И они простили, поскольку я их избалованный, испорченный ребенок. — Она усмехнулась. — Правда, мама была шокирована, узнав о моем выступлении на сцене.
Рэнди быстро взглянул на нее.
— Ты рассказала обо мне?
— Нет.
— Почему?
Она допила кока-колу и поставила бокал на журнальный столик.
— Потому что ты решил вычеркнуть меня из своей жизни, причем продемонстрировав свое презрение ко мне. Ты еще не забыл об этом? Так что я не стала беспокоить их рассказом о таком пустяке.
Рэнди сжал зубы, поиграл желваками.
— Вот, значит, как ты думаешь о том, что у нас было…
— Я вовсе об этом не думаю, — солгала она. — Спасибо. — Матильда поднялась. — Мне пора.
— Сядь! — приказал он. — Ты не уйдешь, пока не скажешь, зачем приехала. Если бы хотела только поблагодарить за цветы, то просто позвонила бы.
— Я звонила. И в офис, где сказали, что тебя сегодня не будет, и сюда. Но никто не брал трубку.
— Ты могла бы оставить сообщение на автоответчике.
— Мне жаль, что я не догадалась, — горячо заверила его Матильда и взглянула на часы. — Мне и впрямь пора…
— Ты спешишь к кому-то на встречу?
— В такое время? Уже начало двенадцатого.
— И что же ты делала в столь позднее время в городе?
— Мне пришлось приехать в больницу.
— Что?! — Безразличия Рэнди как не бывало. — С тобой что-то случилось? Ты попала в аварию? Где только я не искал тебя сегодня!..
— Я услышала в вечернем выпуске новостей, что после бури в парке у пруда нашли мужчину в бессознательном состоянии. При нем не было никаких документов, и полиция просила помочь опознать пострадавшего. Описание подходило тебе, поэтому я позвонила в участок, и мне предложили немедленно прибыть в больницу. Что я, естественно, и сделала.
— Одна? — Рэнди недоверчиво уставился на нее.
— Почему бы и нет? Я теперь большая девочка.
Рэнди сцепил руки так, что даже пальцы побелели.
— Ты хотя бы отдаешь себе отчет, как я волновался? Я не говорю о том, что был весь покрыт этой гнусной пылью так же, как и машина. Но пока колесил во всех возможных направлениях, я видел несколько жутчайших аварий и каждый раз ожидал, что сейчас увижу тебя, всю в крови… Ты хоть понимаешь, что такие выходки небезопасны?
— Теперь да, — с раскаянием ответила Матильда, опустив глаза. — Чарли обругал меня последними словами и сказал, чтобы я больше не смела…
— Слава Богу, хоть он проявил достаточно здравого смысла и вправил тебе мозги. Ну как, ты довольна, что снова живешь дома?
— И да, и нет, — ответила она, почувствовав, как потеплел его голос. — Ма с па перебрались в маленький дом, а в большом теперь обосновался Чарли с семьей. Я чувствую, что мешаю и тут, и там.
— Неужели там мало места для тебя? — недоверчиво спросил Рэнди.
— О нет, места полно. В обоих домах у меня своя комната, но, знаешь, за последний месяц я поняла, что предпочитаю жить отдельно.
— А как относится к этому твоя семья?
— К моему удивлению, выяснилось, что па и ма ожидали этого. Мои брат и сестра повели себя так же даже в еще более раннем возрасте. Чарлз — другое дело. «Белые сады» — его наследство, конезавод — его бизнес.
— И где же ты теперь собираешься жить? — с интересом спросил Рэнди. — Неужели вернешься в тот жуткий…
— Нет конечно, — перебила его Матильда. — Мне бы хотелось снять квартиру в центре города, только это, наверное, дорого… — Она запнулась, кое-то вспомнив, и добавила: — Хотя теперь это не проблема.
— Не проблема? Почему?
Она широко улыбнулась.
— Я узнала, что моя первая мама оставила мне наследство. Но я вступлю в права только в двадцать один год, через несколько месяцев.
Взгляд Рэнди снова похолодел.
— Значит, ты теперь даже не бедная богатая девочка, а просто богатая.
— Ну, это, в общем-то, не состояние, однако хватит, чтобы купить квартиру. Даже дом. — Глаза ее вспыхнули, потом снова погасли. Она глянула на часы. — Мне правда пора.
Рэнди молча поднялся и проводил ее к выходу. Подал сумку… и неожиданно заключил Матильду в объятия.
— Тильда, я с ума схожу без тебя. Я пытался забыть тебя, говорил, что мы не подходим друг другу, что ты почти на десять лет моложе меня, и…
— И я испорченный, избалованный, вздорный ребенок? — подсказала она, и ее голубые глаза загорелись внутренним светом.
— И это тоже, хотя, поверь, я искренне сожалею о своих словах. — Рэнди посмотрел ей в лицо. — Знаешь, я получил огромное удовольствие от нашего маленького пикника в парке. А ты?
— Еще бы! Обожаю сандвичи с тунцовым салатом.
Рэнди даже зарычал.
— Я имел в виду, что мне было приятно просто сидеть и разговаривать с тобой. Быть рядом… Я собирался так и сказать тебе, но ты буквально вышибла почву у меня из-под ног своим заявлением о том, что нас связывает лишь секс.
Она пожала плечами.
— Но ты ведь пригласил меня домой. Чего же ты ожидал?
— Чего бы я ни ожидал, все равно этого не получил. Поэтому уехал в Хьюстон в надежде забыть тебя. И вернулся, поняв, что мне это не удастся. Никогда! Другими словами, я люблю тебя, мисс Бэллистен, безумно люблю и прошу стать миссис Фрейзер.
Матильда подняла на него глаза и смотрела до тех пор, пока они не затуманились слезами.
— Знаешь, я чуть не умерла от ужаса и горя, когда мчалась в город и думала, что ты можешь умереть в больнице, а я даже не успею увидеть тебя, не то что попросить прощения, и… — Голос ее прерывался.
— Значит ли это, что ты согласна?
Она молча кивнула, и это короткое, но энергичное движение заставило пролиться наполнявшие ее глаза слезы.
— Да, Рэнди, — уткнувшись в его плечо, прошептала Матильда и уже громче повторила: — Да! Я так счастлива! Я люблю тебя. Люблю!
Он впился губами в ее рот. Поцелуй захватил и потряс их обоих, ибо оба уже не надеялись, что когда-нибудь смогут пережить его. Оторвавшись наконец друг от друга, они заговорили одновременно:
— Когда мы поженимся, Тильда?..
— Рэнди, я должна тебе сказать…
И замолчали оба.
Глядя на жениха с бесконечной нежностью, Матильда произнесла:
— Рэнди, я должна сказать тебе одну вещь. Мои родители не возражают, чтобы я жила одна, но они не одобрят, если мы начнем жить вместе до свадьбы. Теперь, когда я снова с ними, мне не хотелось бы опять расстраивать их.
