– Твой черед, – сказала Этте Проказница, и Этта ступила на ее подставленную ладонь.
В непроглядном мраке кто-то бил в барабан. Удары чередовались неравномерно – за громким следовал тихий, – и звук их постепенно замедлялся, успокаивался, истаивал. Присутствовали еще другие звуки, какие-то крики, но они более не имели никакого значения. Кроме разве что знакомых голосов прямо над ухом.
– Ох, прости, Кеннит, – бормотал Уинтроу, обращаясь к нему и к кому-то еще. – Осторожней, прах побери, держите ногу, я подниму.
– Тихо, тихо, – приговаривала с другой стороны Этта. – Береги силы. Вот уже трап, сейчас будет трудно, родной. Ты дыши, дыши.
Он и на них мог бы не обращать внимания, но если не на них, то на что же? И что теперь было важно, а что – нет?
Он почувствовал, как его взяла на руки Проказница. О да! Так будет лучше всего и проще всего. Он расслабился и попытался «отдать швартовы». Жизнь уходила из его тела, он это чувствовал и ждал окончательного завершения. Но Проказница все еще держала его – держала на ладонях, словно горсть воды, отказываясь испить.
– Подожди, – шептала она. – Держись, побудь еще пару мгновений. Тебе нужно домой, Кеннит. Ты не мой и никогда не был моим, и нам с тобой обоим это известно. Ты должен обрести самость. Подожди, еще чуть-чуть подожди… – И вдруг закричала: – Совершенный! Поторопись! Кеннит твой! Поспеши и возьми его!
Совершенный? Душу Кеннита пронзил страх. Совершенный был потерян для него. Теперь это был лишь призрак родом из детства. И он убил его. Его корабль больше не примет его. Так что домой ему не попасть. Совершенный вышвырнет его и отправит тонуть в морских волнах, как он когда-то поступил с…
Он узнал прикосновение огромных рук и тотчас понял, что принят. Он бы, наверное, заплакал, но слез больше не было. Он хотел говорить, хотел вслух сказать о том, как ему жаль, как он виноват.
– Тихо, тихо, – услышал он чей-то голос. Кто это был? Совершенный? Или, может, отец? – Не бойся ничего, – продолжал любимый и любящий голос. – Теперь ты со мной, и я больше не брошу тебя. Больше тебя никто не обидит. – И Кеннит ощутил поцелуй, разом и без всякого суда отпустивший все его грехи. – Иди ко мне. Вернись. Вернись домой…
И мрак перестал быть мраком. Он сделался серо-серебряным, как шелковистое диводрево, и Совершенный принял Кеннита к себе и в себя, и все растворилось в сияющей белизне.
ГЛАВА 35
ТРУДНЫЕ РЕШЕНИЯ
– ПОЙДЕМ скоре вниз, чтобы я могла наложить повязку, – увещевала Малта. – Государь, побереги же себя!
Очередной камень рухнул у самого борта, и она невольно отшатнулась. Потом оглянулась, и Рэйн проследил ее взгляд. Джамелийцы целились все лучше. Наверное, потому, что расстояние сокращалось.
– Нет! Погоди! – Сатрап крепко сжимал поручни и злорадно смотрел вниз. Малта не отходила от него, держа тряпку крепко прижатой к сабельной ране у него на животе, ибо сатрап наотрез отказывался прикасаться к себе. Для этого, по его мнению, годилась только Малта. Рэйн более не позволял себе ревновать. Сатрап так цеплялся за присутствие Малты, словно без нее весь его мир рассыпался бы на части, но, кажется, даже себе самому не сознавался в том, насколько стал зависимым от нее. Рэйн только забавлялся, наблюдая за самодержцем, в упор не слышавшим отчаянной фальши в любезно-почтительном голосе Малты.
Вот Касго наклонился вперед и приложил руки рупором ко рту, чтобы люди на тонущем джамелийском корабле вернее расслышали его голос.
– Прощай, господин Криат! Верно, твои добрые советы очень пригодятся моему белому змею. А уж я прослежу, чтобы твоя семья в столице доподлинно узнала, как храбро ты молил о помощи. Что-что, Фердио? Плавать не умеешь? Ну, тебе не о чем беспокоиться. Ты не долго пробудешь в воде, а у змея в брюхе плавать тебе уже не придется. А-а, и ты здесь, господин Крейо! Твоим сыновьям не придется ссориться из- за наследства: они ничего не получат. Ни земельных пожалований в Удачном, ни джамелийских наделов! А ты, Пэтон, владетель Всхолмья, с которым мы так весело курили вдвоем! То-то славно будут куриться твои сады и леса – светлая память! А ты что прячешь лицо в ладонях, благородный Внесет? Не бойся, я про тебя ни в коем случае не забыл! У тебя ведь, кажется, дочь есть?
Вельможные заговорщики беспомощно смотрели на своего государя. Кто-то молил о пощаде, кто-то пытался гордо молчать, а некоторые отвечали оскорблениями на оскорбления. Какая разница? Все равно всех ждал один и тот же конец. Они отказались сесть в шлюпки, убоявшись шнырявшего поблизости змея, и тогда команда бросила их на корабле. Впрочем, матросы не много от этого выгадали. От шлюпок остались одни щепки, кружившиеся на волнах, и Рэйн не видел, чтобы спасся хоть один человек.
Уроженцу Чащоб вконец опротивело происходившее, и он попрекнул сатрапа, заметив:
– Ты смеешься над гибнущими…
– Я смеюсь над изменниками! – гневно отрезал самодержец. – И сладка будет моя месть! – вновь крикнул он во весь голос.
Он с жадным нетерпением смотрел на своих вельмож, стоявших на палубе, по которой уже перекатывалась вода, и бормотал какие-то имена, явно запоминая покрепче, чтобы никого не пропустить, когда придет время отыграться на их семействах. Рэйн обменялся взглядами с Малтой. И вот этот мстительный, не ведающий жалости мальчишка в самом деле был монархом всея Джамелии, государем сатрапом? А Касго продолжал кричать:
– Погоди, мой прекрасный змей, не уплывай от нас, здесь для тебя еще несколько нежных, жирных… Ой-ой-ой!
Его голос оборвался, он согнулся вдвое.
– Государь мой, довольно изливать свой царственный гнев на этих ничтожных, у тебя опять кровь пошла, – с самым невинным видом объявила Малта, чья рука с тряпкой все так же крепко прижимала его рану. – Пойдем, нам нужно поспешить вниз! А над этими людьми пусть свершится правосудие Са!
