Воин, которого перебили, снова коротко поклонился.
— Именно так, великий, — подтвердил он слова Кинроува.
— Ты извратил их умы! — обвинила его Дэйси.
— С ними говорила магия, — возразил Кинроув.
Он все еще возвышался на своем помосте. Рядом с ним столпилось несколько кормильцев, предлагавших ему еду и напитки. Он вернул одному из них чашу и с трудом набрал в грудь воздуха.
— Танец — творение магии, Дэйси. Как ты можешь думать, что он исходит от меня? Да, магия всегда обращалась ко мне через танец. Когда я был моложе и меньше наполнен магией, я и сам танцевал, танцевал, пока не сбивал ноги в кровь, потому что именно тогда магия говорила со мной особенно четко. — Он взял чашу, поданную одним из кормильцев, осушил ее и протянул назад. Голос его окреп. — К каждому из нас магия приходит своим путем. Я не придумывал мой танец, чтобы поработить наш народ. Его дала мне магия — как способ задержать захватчиков. И он подействовал.
— Танец нельзя останавливать.
Я не знал, что мальчик-солдат собирается заговорить, и удивился не меньше Дэйси. Фирада помогла Джодоли подняться на ноги и повела его к выходу из шатра. Услышав эти слова, она замерла и странно на меня покосилась. Я вернул пустую чашку Оликее. Ликари протягивал мне ломтик какого-то плода. Мальчик- солдат скупым жестом велел ему подождать, глубоко вдохнул и попытался вложить в свои слова силу.
— Танец защищает нас. Сейчас нам нельзя ронять этот щит. Подготовка к моей войне потребует времени.
Даже столь краткая речь утомила мальчика-солдата. Оликея протянула ему прохладный стакан, не с водой, а с бледно-золотистым вином. Он отпил, чувствуя, как к нему возвращается толика сил. Я один знал, насколько он втайне зол на Дэйси, которая довела его до подобного состояния. Она отняла у него с таким трудом восстановленную магию, отняла просто так, без малейшей пользы, а ведь в самое ближайшее время силы понадобятся им всем! Однако на его лице не отразилось ничего. Взгляды все еще были прикованы к нему. Он сознавал силу своего молчания и не торопился его нарушать, несмотря на гнев, вспыхнувший в глазах Дэйси. Он опрокинул стакан, осушая остатки вина, и вернул его Оликее.
— Мне нужно мясо, — спокойно сообщил он. — И грибы с оранжевыми кольцами в ножках. А еще сушеные ягоды циррас. Лучше бы, конечно, свежие, но не думаю, что они у кого-нибудь найдутся.
— Я принесу, — вполголоса ответила Оликея и поднялась со своего места рядом с ним.
— Ты пытаешься восстановить запасы магии, — обвинила его Дэйси.
— И тебе бы стоило. А также Кинроуву и Джодоли. Нам понадобится вся магия, какую удастся собрать, если мы хотим одолеть захватчиков. Но прежде всего нам нужно, чтобы Кинроув возобновил свой танец. Ты даже представить себе не можешь, насколько упрямы захватчики. Пара дней без страха и отчаяния, и они снова примутся рубить деревья и строить дорогу. Прежде чем уйти оттуда, я сотворил магию, которая займет их на некоторое время. Зимние снегопады тоже их задержат. Но я знаю их, Дэйси. Без страха и отчаяния, давящих на них, они будут продвигаться вперед в любую погоду, чтобы достичь своих целей. Магия Кинроува нужна, чтобы держать их в загоне, словно скотину. Нашему замыслу пойдет только на пользу, если, когда мы выступим против них, они все собьются в кучу в своем городе и форту.
— Нет! — завопил я внутри него.
Я ощущал, как его мысли воплощаются в слова. В его сознании всплыла фраза, давным-давно произнесенная Эпини. «Огонь не боится магии». Он улыбнулся.
— Нет! — снова выкрикнул я, но голос, к которому он прислушался, принадлежал не мне.
— Как скотина в загоне — медленно проговорила Дэйси, облизнула губы, словно вспомнила о своем любимом блюде, и медленно вздохнула. — А у тебя действительно есть стратегия, не так ли?
Он позволил улыбке растянуть свои губы.
— Именно, — подтвердил он, вспоминая о палатке медника. — Но чтобы она сработала, вам понадоблюсь я. А мне потребуется моя магия. Более того, вам необходимо и то, что я имею помимо магии. Знания, которые работают там, где железо лишает магию сил.
Она некоторое время молчала. Ее воины и кормильцы ждали ее слов. Я же мучительно страдал внутри мальчика-солдата.
«Предатель, предатель, предатель. Убей его сейчас — умолял я Дэйси. — Не слушай его. Просто убей, и покончим с этим».
— Ты получишь то, что хочешь. Пока. У тебя будет твоя магия, а у меня — железо наготове, всегда поблизости от тебя. Если я пойму, что ты мне лгал, я смогу убить тебя сразу. Помни об этом. — Она посмотрела на одного из своих кормильцев. — Принеси его кормильцам еду. Чего бы он ни пожелал. — Она перевела взгляд на Кинроува. — Я оставлю тебе тех танцоров, которые сами этого захотят. Используй их так, как им хочется. Но тем, кто решит уйти, я позволю это сделать. А сейчас я собираюсь с ними поговорить. Когда я вернусь, мы будем совещаться втроем. — Она улыбнулась. — Захватчики уберутся с наших земель. Или умрут.
ГЛАВА 18
ЗАПЕРТЫЙ
Дэйси сдержала слово. Я ожидал, что она покинет лагерь Кинроува, как только освободит танцоров. Я по-прежнему считаю, что таким был ее исходный замысел, но появление мальчика-солдата все изменило. Она осталась, и в следующие десять дней мы вместе строили планы, пока Кинроув и мальчик-солдат набирали вес.
Меня тревожила быстрота, с которой мальчик-солдат набирал вес и магию за столом Кинроува. Не думаю, что он сумел бы так быстро растолстеть, если бы питался иначе. Кормильцы Кинроува собирали и готовили еду, самую питательную для нашей магии. Мальчик-солдат ел почти беспрерывно. Он делал это с явным удовольствием, даже наслаждением, что раздражало меня все сильнее. Он поглощал пищу спеков, быстро восстанавливающую его магию, и одновременно вместе с Дэйси строил заговор против моего народа.
Бедняга Кинроув стал гостем за собственным столом. Дэйси подорвала его власть. Несмотря на то что он быстро восстановил большую часть своей плоти, Дэйси господствовала над ним — не только железом, но и собственной непредсказуемостью. Она совершила немыслимый поступок, принеся в его лагерь железные мечи и напав на других великих. Все ее боялись. Обширный клан Кинроува держался подальше от его шатра, видимо, из опасения, что Дэйси может причинить ему вред, если ей покажется, будто ей угрожают. Он обеспечивал нас едой, питьем и табаком, его кормильцы прислуживали нам, но приказы отдавала Дэйси, а не Кинроув. Она по-хозяйски обращалась не только с его людьми и имуществом, но и с самим великим. Она не упоминала, что намерена использовать его могущество в своих целях, но ей и не требовалось. Ее бесцеремонность говорила за нее.
Однако Кинроув одерживал собственные небольшие победы и, похоже, ими наслаждался. Как он и предсказывал, часть танцоров осталась. Большинство ушло. Они отдохнули, поели, набрались сил и через несколько дней покинули лагерь Кинроува, чтобы вернуться к своим кланам. С ними ушла значительная часть войск Дэйси, чтобы помочь им добраться до дома. Некоторые из провожатых приходились танцорам братьями, дочерьми или другими родичами. Они поддержали Дэйси, чтобы вернуть похищенных близких. У других ее солдат не нашлось родственников среди танцоров, но и они разошлись по домам поодиночке или маленькими группами.
На следующее утро после нападения Дэйси Оликея вывела мальчика-солдата на короткую прогулку. Я видел, как уходят некоторые танцоры. Большинство были худыми, а некоторые и вовсе истощенными. Их лица заострились, в глазах стыла тоска, словно они только что пробудились от кошмара и еще не освободились от его хватки. Я уже видел такое выражение на лицах заключенных, вынужденных ежедневно сносить ужасы леса. Я вспомнил, как сам пролил пот Геттиса. Они танцевали, чтобы наслать цепенящий страх и иссушающее уныние на горожан. Для нас это оборачивалось мучением, но еще до того, как они обрушивались на гернийцев, их первыми переживали танцоры. Как могли Кинроув с его магией требовать такого от тех, о ком они заботились?
