подальше от дома. О последствиях я тогда не задумывалась совсем. Да и сейчас не слишком часто.
Правильно меня Валгус дурочкой называет. Я такая и есть. Надо только добавить слово 'везучая'. Вместе со словом 'пока'.
Экзамены пролетели быстро. Они меня совсем не волновали — не наскребу на институт, выберу что- нибудь попроще. И подальше. Впрочем, баллы я заработала высокие — за все не меньше восьмидесяти, а за русский даже девяносто два. Валгус набрал еще больше.
Сам выпускной прошел для нас тихо и незаметно. Почти. Если не считать, что я почуяла в одном из школьных коридоров запах каленого железа. Я рассказала об этом Валгусу, и тот помрачнел — месье Хаба мой друг не любил. Может, конечно, гостем был не месье Хаб, но это вряд ли. Даже его интерес оставался непонятным, что уж говорить о причинах появления еще одного Старейшего.
Наверное, из-за этого Валгус утащил меня в самый разгар веселья. А может из-за того, что нам постоянно кто-то мешал? Или из-за того, что Славка Митягин все-таки обслюнявил мне щеки поцелуем, стиснув в объятиях и прогудев на самое ухо:
— Эх, Александрова, прошляпил я тебя!
Хотя, это вряд ли. Мы оба слышали, как Славка проделал этот фокус почти с каждой симпатичной девчонкой из класса. Да что там из класса! Мне кажется, он и с другими своего не упустил.
А вот Гришка и, правда, выглядел нерадостным. Я даже не смогла ему отказать и вышла потанцевать на один медленный танец. В конце концов, мы больше с 'родичем' не увидимся.
Тенгу так бережно держал меня в объятиях, словно я была из хрусталя, что мне тоже стало грустно. Захотелось рассказать ему все, как есть. Чтобы парень понял, откуда в нем эта тяга и успокоился. Только ведь нельзя! И не потому, что я обязана хранить тайну рода. Хотя это очень серьезная причина. Самое главное, я не была уверена в том, что Воронова оттолкнет моя откровенность. Могло получиться совсем по-другому. Эти анимешники они такие… Им только скажи — 'У тебя, приятель, волчья кровь, отойди, чтобы она не проснулась' — так потом не отгонишь. И ответ на все предупреждения будет один — 'круто, хочу!'
А потом… когда дойдет… станет поздно, чек-пойнта в реальности не бывает, 'переиграть' не получится.
После танца с Гришкой Валгус меня и похитил, заявив, что нам пора. Я послушалась. Наш 'побег' был еще одним маленьким шажком навстречу новой жизни. К тому моменту, когда уже не придется скрываться ни от своих, ни от чужих.
Вот только домой не пошли — ночь выдалась просто замечательной: прошел дождь, и в воздухе пахло прохладной свежестью, мокрыми асфальтом, листьями и травой. Тратить такое чудо на сидение в четырех стенах не хотелось.
Мы немного погуляли по ночному городу, а потом, не сговариваясь, свернули в парк. Я глубоко вдохнула, позволив запаху леса заполнить легкие и растечься в крови.
Нет, не зря Ярослав был так спокоен, предлагая выбрать для жизни любой из городов. Он просто знал, что оборотень рано или поздно вернется к лесу. Город не то место, которым мой народ восторгается. Тяжело нам в больших городах. Правда, в моем случае черный волк просчитался. Вся стая просчиталась.
Мы уже возвращались домой — небо снова закрыла большая туча, обещая сильный дождь — как дорогу нам преградила компания. Нехорошая компания. Мимо таких обычно не знаешь, как проскользнуть. Не понимаешь, что они вытворят в следующий момент — то ли просто пропустят, то ли попробуют зацепить словом. А иногда — не только словом.
Но больше всего в них не нравилось то, что я не знала этих ребят. Они явно были не из нашего района. Своих, за семнадцать лет жизни, всех выучила в лицо. А они — меня.
Плохо… Чужаки — это неприятность в квадрате. Нет! Пожалуй, даже — в кубе. Особенно такие…
Мы попытались обойти ухмыляющихся парней, но те снова заступили нам дорогу.
Я прищурилась, собираясь внутренне — спокойно разминуться, не получится: парней четверо, нас всего двое, и меня, как девчонку, в расчет не берут. При таком раскладе соблазн безнаказанно поглумиться над беззащитной парочкой слишком велик.
Кожу кольнули горячие иголочки — я занервничала. Не то чтобы не приходилось попадать в неприятные ситуации…. Просто они случались не настолько часто, чтобы успеть привыкнуть и оставаться спокойной. К тому же сильно не нравились глаза парней: по мне так ребята явно приняли что-то не то. Они выглядели… как бешеные животные — их словно окружала другая реальность. В которой они все могли, в которой им все было дозволено.
Плохо. Очень плохо!
И запах! Запах … почти как у…. как у… мертвого? Нет! По-другому — хуже и опаснее. Сложно объяснить… но за такой запах стая диких волков могла и убить. Он таил в себе большую угрозу.
Валгус задвинул меня себе за спину. Я, по давней человеческой привычке, подчинилась его руке и замерла, настороженно следя за парнями. Но почти сразу опомнилась — я же оборотень!
Расправила плечи, приподнялась на цыпочках и шепнула:
— Беру двоих справа.
Валгус медленно покачал головой и ответил, тихо, так чтобы услышала только я:
— Не надо. Не вмешивайся. Прошу тебя.
Я послушалась — мое доверие к другу было слишком велико, чтобы возразить.
— Проблемы?
Голос Валгуса был мягким и… еще в нем сквозило скрытое веселье, словно ситуация юношу больше веселила, чем беспокоила или злила.
Один из парней демонстративно сплюнул Валгусу под ноги, второй широко развел руками:
— Ты что, брат, какие проблемы? Наоборот. Вот, хотим сказать — у тебя классная девчонка. Поделишься?
Компания расхохоталась. Я почувствовала, как закаменели мышцы друга, но когда он снова заговорил, в голосе не было даже капельки от кипевшей внутри юноши ярости:
— Шли бы вы мимо, шутники.
— Да ты не бойся, братишка, мы ее потом вернем! Просто немножко попользуемся. С нее не убудет. Если хочешь, можешь тоже… поучаствовать. Чувак, тебе понравится. А закозлишь, мы и тебя… обработаем.
На этот раз Валгус не стал ничего говорить, он сделал шаг в сторону и резким точным ударом заехал кулаком в нос самому разговорчивому из отморозков, расплющив в блин переносицу. Парень рухнул на землю, а мой друг, не давая опомниться, коротко, без замаха врезал второму под ребра, заставив сложиться пополам, а потом окончательно вырубил ударом колена по лицу.
Валгус пожалел людей. Он мог легко их убить. Он мог бы с одного удара загнать нос глубоко в череп. Или так садануть по сердцу, что наглый придурок умер бы на месте.
Но Валгус пожалел, даже не покалечил — сломанный нос не в счет. И оставшихся двух пожалел… не стал трогать — парни подняли руки в примирительном жесте и попятились шага на два.
— Идем, — потянул меня за собой Валгус. Я послушно сделала шаг, оглядываясь на уцелевших подонков. Взгляды у них были нехорошие — злые, тяжелые. Валгус обошел меня так, чтобы я ни в коем случае не попала под удар, загораживая своим телом. И когда мы уже прошли, один из парней резко дернулся вперед, к незащищенной спине моего друга.
Время словно затормозило, и я услышала, как рвется ткань пиджака и рубашки Валгуса, мягкий плотный хлопок, а следом влажное чмоканье. Звук был…. страшный…
Я узнала его — так входит в мягкое тело железо. И отреагировала… как обычная девчонка — ударила нападавшего по лицу… стараясь поцарапать ногтями. Вот только ногти уже стали когтями. Твердыми и острыми как сталь. Они глубоко распахали кожу, развалив мышцы до самой кости. Оставив на ней борозду.
Парень закричал и схватился за лицо, выронив нож. Я успела поймать его на лету и скрюченными пальцами сломала лезвие, отшвырнув две половинки прочь.
