слившихся в одно залпа: его собственный и другой, расколовший валун, за которым он укрывался.
Интересно, подумал Тиг, кто-то еще слышал залп? Почему никто не вызвал его по рации, чтобы проверить, все ли с ним в порядке? Мозг его еще не окончательно набрал обороты, и поэтому он вначале просто не учел возможности того, что некоторое время мог находиться «в отключке» и не слышал сигнал: вызова, даже если кто-то и пытался с ним связаться.
Рация. Да. Тиг протянул руку к тому месту, где должна была находиться рация. Она там, где ей положено: в чехле на ремне. Тиг не сразу смог вытащить прибор, потому что руки его были мокрыми от крови, и тут он застыл, внезапно осознав меру опасности: если он сейчас уронит рацию, то уже не сможет ее найти. Осторожно, лишь убедившись в том, что крепко удерживает прибор в руках, он прикоснулся к кнопке вызова. Но передумал нажимать.
Он мог позвать на помощь. Черт, он нуждался в помощи. Но… он не был совершенно беспомощным. Он мог сам себе помочь. Когда ты бежишь в стае волков, ты не показываешь свою слабость, если не хочешь быть съеденным заживо. Билли не набросился бы на него, и Трои тоже. Но в Блейке Тиг не был уверен. Зато он был абсолютно уверен в том, что и Токстел, и Госс не задумываясь сожрут его живьем. Если он не сможет слезть с этого чертового склона сам, если его придется нести, они увидят в нем слабака, а этого Тиг не мог себе позволить.
Ладно. Придется справляться самому. Тиг сделал несколько глубоких вдохов и приказал себе сосредоточиться, забыть о мучительной боли в голове, забыть о головокружении, забыть о панике. Он должен действовать.
Первым делом требовалось остановить кровь. Ранения в голову всегда чреваты большой кровопотерей, так что за короткое время он мог потерять много крови, может, уже потерял. Надо было как следует зажать рану, как бы больно это ни было.
Он знал, что у него сотрясение, а может, и повреждение мозга, которое со временем даст о себе знать, но, ощупав лоб, обнаружил, что область вокруг раны стремительно начала опухать. И это хорошо. Вот если бы отек был со стороны мозга, тогда было бы плохо. С сотрясением мозга он в состоянии справиться, такое уже случалось.
Тиг прислонился спиной к камню и вытянул ноги, как можно сильнее упираясь ступнями в грунт. Наклонившись вперед, он поставил правый локоть на колено и зажал ладонью рану, Надавливая на нее всей тяжестью своего тела. Так получалось эффективнее, чем если бы он давил на рану одной лишь рукой. Стараясь не замечать боли, от которой голова, казалось, взорвалась, он сконцентрировался на дыхании, на преодолении боли.
Потом начал левой рукой протирать лицо, пытаясь стереть кровь с глаз. Дело в том, что кровь имеет свойство свертываться и засыхать коркой, от которой чертовски трудно избавиться. Ему нужна вода, чтобы умыться. На дне этой чертовой ямы воды было хоть залейся, но он сто раз подумал бы, прежде чем спускаться на дно лощины даже ясным днем, не то что ночью, да еще с сотрясением мозга! Нет, надо выбираться назад, на дорогу.
Из хороших новостей: чем дольше он так сидел, тем больше – прояснялась голова. Она все еще чертовски болела, но мыслил он уже яснее.
Из плохих новостей: чем дольше он вот так сидел, тем сильнее мерз.
Если из-за потери крови с ним случится шок, то дела плохи. Надо убираться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Голова его взорвалась болью, как только он попытался пошевелиться, но, черт возьми, лучше помучиться, чем подохнуть.
Тиг сдвинул ладонь, чтобы посмотреть, потечет ли снова кровь. Он почувствовал горячую струйку, вытер ее и снова прижал ладонь к ране. Кровотечение не прекратилось, но существенно замедлилось.
Винтовка. Где его винтовка? Он не мог оставить ее здесь. Во-первых, на ней установлен этот чертовски дорогой тепловизор. Во-вторых, там полно его отпечатков. Если винтовка соскользнула по склону вниз, то сейчас ее уже не достать, за ней надо будет отправлять другого, значит, одна из позиций окажется голой, а это совсем некстати.
Что-то было не так с огневой позицией, но что именно он не мог понять. Голова все еще плохо работала. Забыть об это пока главное – найти винтовку.
Левой рукой Тиг ощупал землю. Пусто. Придется включить фонарь. Он не хотел выдавать своего местоположения ублюдку, который в него стрелял. Ладно, этот ублюдок уже знал его местоположение, иначе как он мог в него попасть? Большой вопрос: как он узнал?
Тиг перестал искать винтовку, сконцентрировавшись на этом вопросе, потому что он показался ему сейчас самым важным, даже важнее того, чтобы разыскать оружие с тепловизором и отпечатками. Тиг не пользовался фонарем, тогда, выходит, у стрелявшего были очки ночного видения? Приобрести такие устройства несложно, но с какой стати они понадобились кому-то в Трейл-Стоп? У Крида они, возможно, имелись. Тиг догадывался, что у Крида всякого такого дерьма хранилось навалом. Но Крид в него не стрелял, Крид спасал какую-то женщину… Черт! Как он сразу не догадался? Это не Крида он засек, покидавшего дом вместе с женщиной. Крид успел покинуть дом через заднюю дверь и обеспечил прикрытие тем двоим, кого засек его тепловизор. Когда Тиг нажал на курок, Крид заметил вспышку и выстрелил. Все просто. Никаких очков ночного, видения.
Крид мог быть все еще где-то рядом, выжидал, пока кто-нибудь из команды Тига себя обнаружит.
Но он должен был находиться на другом берегу ручья, потому что ручей представлял собой непреодолимую преграду. Берег был крутым, а течение таким сильным, что даже очень сильный мужчина не смог бы удержаться на ногах, и его неизбежно отнесло бы к реке, как следует побив о камни. Ручей для этой водяной преграды – слово неподходящее, потому что ассоциируется с чем-то спокойным и мирным, здешний ручей совсем не такой. Скорее, горная река, неглубокая, но чертовски опасная. К тому же вода в ней ужасно холодная, потому что питали ее горные ледники.
Тиг оценил ситуацию. Он находился за надежным укрытием, окруженный скалами, и голова его была ниже того валуна, что возвышался перед ним. Он ничем не рисковал, включая фонарь, с помощью которого мог бы найти винтовку. Но лучше свести риск к минимуму, прикрыв стекло фонаря ладонью. Осторожно, действуя левой рукой, Тиг вытащил фонарь из петли на ремне и прикрыл стекло пальцами, раздвинув их только чуть-чуть, чтобы луч был как можно тоньше. Ему пришлось ослабить давление на рану, потому что включить фонарь он мог только правой рукой. Однако кровь перестала течь, так что дать на рану больше не имело смысла.
Света было совсем мало, но на душе у Тига стало легче. По крайней мере так он мог видеть хоть что-то, и это означало, о с глазами у него пока порядок. Первое, что он заметил – кровь. Кровь перед валуном, кровь на камне, на котором он видел, кровь вокруг: на мхе и опавших листьях. Одежда его стала мокрой и
