тянет саму себя из воды. Проклятый Роджер! Что нужно сделать, чтобы вышвырнуть его из своей жизни? Должен же быть какой-то выход. Она не может потратить остаток своих дней, заглядывая за каждый угол, чувствовать себя слишком испуганной, чтобы пойти даже в продуктовый магазин. Мишель чувствовала растущую внутри злость. Почему она позволяет ему по-прежнему диктовать условия, добровольно изолирует себя, так же надежно, как если бы он заключил ее в тюрьму. Но с сегодняшнего дня Мишель начнет бороться за право быть свободной.
У нее все еще были документы, выигравшие ее развод. Теперь, когда родители Роджера мертвы, эти бумаги не значат так много, но определенный вес все же имеют. Они - документальное подтверждение того, что Роджер уже нападал на нее однажды. Если бы он еще хоть раз позвонил, у нее была бы пленка с записью этого звонка, и, возможно, она смогла бы спровоцировать его на угрозу. Это Флорида, а не Филадельфия, большое количество денег всегда имеет влияние, но здесь у Роджера нет старых друзей семьи, чтобы защитить его.
Но бумаги находились в сейфе на ее ранчо, а Мишель хотела иметь их в пределах досягаемости, здесь, в доме Джона. Вряд ли они будут в безопасности, в пустующем доме, даже при том, что входная дверь надежно заперта. В дом можно проникнуть, а сейф был обычным, хозяйственным. Мишель сомневалась, что он окажется достаточно крепким, если кто-то действительно захочет его открыть.
Если Роджер каким-то образом получит эти документы, у нее вообще не будет доказательств. Те фотографии и отчеты нельзя будет восстановить.
Решившись, она сказала Иди, что собирается прокатиться верхом, и поспешила к конюшням. Поездка через пастбища к ее ранчо была приятной, но она не могла наслаждаться этим. Мишель была натянута как струна, желудок скрутило от нехорошего предчувствия. Роджер видел ее в прошлый раз, когда она была там, и она не могла забыть ужас, который почувствовала, увидев несущийся на нее синий «Шевроле».
Мишель приблизилась к дому сзади. Тревожно озираясь, она соскользнула с лошади, но все было спокойно. На деревьях пели птицы. Она быстро проверила все двери и окна, но все было заперто, без признаков взлома. Тогда она вошла в дом и поспешила в кабинет, чтобы открыть сейф. Вынула манильский конверт[5] и проверила содержимое, и с облегчением вздохнула, когда поняла, что бумаги на месте, затем спрятала конверт под рубашку и снова заперла сейф.
Дом простоял закрытым в течении долгого времени, воздух внутри был горячим и душным. Она почувствовала головокружение, когда вставала, и желудок сжался в приступе тошноты. Поспешно выйдя наружу через заднюю дверь, Мишель прислонилась к стене, глубоко вдыхая свежий воздух, пока не прочистилась голова и не успокоился живот. Нервы были натянуты. Она не знала, как долго сможет это выдерживать, но придется ждать. Он снова позвонит, в этом Мишель не сомневалась. До тех пор она мало что может сделать.
По-прежнему все было спокойно, тихо. Кобыла издала радостное ржание, когда Мишель забралась на нее и повернула к дому.
Когда она подъехала, конюх вышел ей на встречу с выражением явного облегчения на лице.
- Слава Богу, вы вернулись, - с чувством произнес он. – Хозяин просто взбеленился – прошу прошения, мэм. – Он просто рвал и метал, разыскивая вас. Я сообщу ему, что вы вернулись.
- Зачем он меня ищет? – изумленно спросила Мишель. Она же предупредила Иди, что собирается покататься верхом.
- Не знаю мэм. – Когда она соскользнула вниз, он взял поводья из ее рук.
Мишель вошла в дом и разыскала Иди.
- Чего ради Джон поднял такой шум? – спросила она.
Подняв брови, Иди ответила:
- Я не подходила достаточно близко, чтобы спросить.
- Ты сказала ему, что я отправилась покататься?
- Да. Именно тогда он по-настоящему взорвался.
Она подумала, что, возможно, что-то стряслось, и Джон не смог найти нужные документы, но когда проверила кабинет, все выглядело так же, как и перед ее отъездом утром. Достав манильский конверт[5] из-под рубашки, она положила его в сейф Джона, и только тогда почувствовала себя лучше. Здесь она была в безопасности, окруженная людьми Джона.
Несколько минут спустя она услышала приближение его грузовика, и, судя по скорости, его раздражение ничуть не утихло. Испытывая в большей степени любопытство, чем тревогу, она вышла, чтобы встретить его, когда грузовик занесло при остановке, разбрасывая сноп песка и гравия из-под колес. Джон толкнул дверь и выбрался из машины, сжимая в руке винтовку. Его лицо было напряженным, а глаза пылали темным огнем, когда он шел к ней.
- Где, черт возьми, ты была? – взревел он.
Мишель посмотрела на винтовку.
- Немного прокатилась верхом.
Он не остановился, поравнявшись с ней, и схватив за руку, потащил в дом.
- Ездила кататься? Куда, черт побери? Мы прочесали всю территорию в поисках тебя.
- Я ездила домой. – Мишель начинала немного сердиться на его замашки, хотя все еще не понимала, что взбесило его. Она вздернула нос и наградила его холодным взглядом. – Мне и в голову не приходило, что я должна просить разрешения сходить к себе домой.
- Правильно, голубушка, именно это ты и должна делать, – со злостью сказал он, возвращая винтовку в оружейный шкаф. – Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь ходила, не спросив сначала меня.
- Я и не предполагала, что нахожусь под арестом, – холодно сказала она.
- Под арестом, черта с два! – он кружил вокруг нее не в силах забыть охватившую его дикую панику, когда не сумел ее найти. Пока он не узнает, что происходит и где находится Роджер Бэкман, самым лучшим будет запереть ее в спальне для сохранности. Один взгляд на горевшее возмущением лицо Мишель, тем не менее, сказал ему, что он не правильно подошел к этому делу, и она уже закусила удила.
- Я думал, с тобой что-то случилось, - сказал он уже спокойней.
- И тогда пошел рыскать вокруг ранчо, выискивая, во что бы пострелять? - недоверчиво спросила она.
- Нет. Я пошел рыскать вокруг ранчо в поисках тебя и взял винтовку на тот случай, если бы ты оказалась в опасности.
Она сжала руки в кулак, желая стукнуть его. Он не поверил ей насчет реальной опасности, но беспокоился, что она могла вывихнуть лодыжку или упасть с лошади.
- В какой опасности я могла оказаться? – огрызнулась она. – Уверена, что на этом ранчо нет змеи, которая посмела бы укусить кого-то без твоего разрешения.
Его лицо выражало полное раскаяние, когда он поднял на нее смущенный взгляд. Он поднял руку и заправил позолоченную солнцем выбившуюся прядь волос ей за ухо, но она продолжала мерить его свирепым взглядом как какая-нибудь оскорбленная королева. Ему больше нравилось это ее настроение, чем та сдержанная манера, которой она одаривала его в последнее время.
- Ты хорошенькая, когда злишься, - поддразнил он, зная, как это подействует на нее.
С минуту она выглядела готовой плюнуть в него. Потом внезапно фыркнула:
- Ты – болван, - и рассмеялась.
Джон хмыкнул. Никто не мог произнести 'болван' как Мишель, так же высокомерно. Ему это нравилось. Она может звать его болваном, когда захочет. Прежде чем она перестала смеяться, Джон обхватил ее руками и притянул к себе, накрыл ее рот своим и медленно просунул язык между ее губами. Смех резко оборвался, подняв руки, она вцепилась в его бицепсы, и ее язык встретился с его.
- Ты до смерти напугала меня, - пробормотал он, отрываясь от ее губ.
- Но не до самой, хочу заметить - мурлыкнула она, заставив его усмехнуться.
- Однако я не шутил. Я хочу быть в курсе всякий раз, когда ты куда-нибудь идешь, и не желаю, чтобы ты отправлялась туда в одиночку. До сих пор было довольно малолюдно, но в округе мог начать шататься какой-нибудь бродяга.
- Зачем бродяге забираться так далеко? – спросила она.
- А зачем бродяга забирается куда бы то ни было? Преступления не ограничиваются чертой города. Прошу тебя. Ради моего спокойствия?
