Джеку меню и спросила, не желает ли он шампанского. Он отказался. Тогда она с тем же вопросом обратилась к Клементине, и та ответила, что предпочла бы перье.
— А ты уже решил, где мы остановимся? — спросила она.
Данфи пожал плечами:
— Найдем место.
— А что потом?
— Потом? Ну потом, я думаю, мы будем играть по тем правилам, которые предложит нам жизнь. — Увидев, что она недовольно нахмурилась, он продолжал: — После того как я поговорю с Томми, надеюсь, у меня появятся более ясные планы.
— А почему бы нам просто не обратиться в газеты? — спросила Клементина.
Данфи не смог сдержать улыбку.
— Примерно как в «Трех днях Кондора»?
— Я ведь только предложила, — ответила она. — Нечего меня высмеивать.
— Я тебя не высмеиваю, — сказал он. — Но газетчики нам не помогут.
— Откуда ты знаешь?
— Уж поверь мне на слово.
— А почему бы тогда не сбросить всю информацию в Интернет? Тебе никто не сможет помешать, зато весь мир ее прочтет.
Данфи задумался. На секунду. Затем отрицательно покачал головой:
— В Интернете и так уже, наверное, миллион шизофренических сайтов. Летающие тарелки, чупа кабра, сатанинский секс… Пожалуй, у каждого, от «снежного человека» до Зорро, есть своя домашняя страничка. Поэтому нашу жалкую жалобу скорее всего просто никто не заметит. Да и никого не заинтересует, есть ли у нас какие-либо доказательства или нет. Подумаешь, файлы! В наше время у всех есть какие-нибудь файлы.
Стюардесса принесла Клементине минеральную воду и спросила, что они хотели бы на обед: телятину или лингвини?[58] Клем выбрала лингвини, а Данфи предпочел телятину. Когда стюардесса ушла, Клементина повернулась к нему и с осуждением воскликнула:
— Как ты можешь?
Данфи не понял.
— Что? — переспросил он.
Она отвернулась.
— Как я могу
Девушка протянула руку к карману, расположенному в спинке сиденья перед ней, и достала оттуда потрепанный номер журнала.
— Есть телятину! — процедила она сквозь зубы.
Отвернувшись от него, Клементина открыла журнал и начала читать, накручивая на палец завиток волос и не обращая на Данфи никакого внимания.
— Телята — детеныши коров…
— Мне нужно немного поразмяться, — сказал Данфи и, встав, медленно прошел в заднюю часть салона, чувствуя, как дрожит под ногами пол. Остановившись у кухни, он подозвал стюардессу и изменил заказ.
— Думаю, мне лучше взять лингвини.
Стюардесса улыбнулась и кивнула.
Проходя из салона бизнес-класса в салон эконом-класса, Данфи обратил внимание на сигаретный дымок, поднимавшийся из задней части самолета, где группа людей прогуливалась у туалета. Оглянувшись, он заметил, что самолет отнюдь не набит пассажирами, как ему показалось поначалу. Публика летела весьма разношерстная. Здесь были мамаши с детьми, бизнесмены, студенты, туристы и арабы. Группа примерно из шестидесяти английских путешественников шумно развлекалась: они много пили и играли в карты. Примерно на трети из них были одинаковые красные кардиганы с чем-то вроде герба на груди. Протискиваясь мимо них по проходу, Данфи узнал, что летит одним рейсом с представителями «Священного ордена Утесника». Видя замешательство Джека, один из них оторвал взгляд от своих карт и улыбнулся.
— Игроки в гольф, — пояснил он.
Двигаясь дальше по проходу, Данфи остановился у запасного выхода, присел на колени и выглянул в маленькое окошко. Далеко-далеко внизу во всех направлениях простирались сверкающие океанские просторы, их лазурная поверхность была покрыта белыми крапинками пенистых волн и пересечена путями грузовых судов. Около минуты Джек созерцал панораму, пытаясь ответить на вопрос, сердится ли на него Клементина.
Потом встал, потянулся и отправился в обратный путь. Он уже почти дошел до небольшой занавески, что отделяет бизнес-класс от эконом-класса, как вдруг почувствовал на затылке чей-то взгляд. Обернулся, и его глаза встретились с глазами мужчины среднего возраста с волосами платинового цвета и плохой кожей.
Белокурый!
А вон там впереди, рядом с переборкой спит на своем сиденье Качок.
«Черт бы вас всех побрал!» — подумал Данфи. Он почувствовал, как в крови резко, подобно приливу, подскочило содержание адреналина, затем наступил спад, потом снова прилив.
Он не знал, что делать. Как они нашли его? И что теперь его и Клементину ожидает после приземления в Тенерифе? И тут, к своему полнейшему изумлению, Данфи обнаружил, что направляется к Белокурому.
— Здесь свободно? — спросил он и, не дожидаясь ответа, перешагнул через ноги шпика и опустился на сиденье рядом с ним. — Вы говорите по-английски? — продолжал Данфи попытки завязать разговор, поднимая подлокотник, разделявший их.
Мужчина кивнул. Сглотнул.
— Прекрасно, — произнес Джек, — так как очень важно, чтобы вы меня правильно поняли. Если вы мне не скажете правду, я сверну вашу мерзкую шею прямо здесь. Вы поняли? Шею! Le cou![59]
Мужчина начал испуганно оглядываться по сторонам, словно в поисках помощи, затем потянулся к ремню безопасности и попытался расстегнуть пряжку.
— Прекратите, пожалуйста, — проговорил он с тяжелым эльзасским акцентом. — Иначе я позову la hotesse.[60]
Отказавшись от дальнейших попыток отстегнуть пряжку ремня, он потянулся к кнопке вызова обслуживающего персонала, но застыл на полпути, как только левая рука Данфи вцепилась ему в яйца и… сильно надавила.
Глаза мужчины вылезли из орбит и грозили вообще лопнуть, когда Данфи надавил еще больше.
— Пожалуйста!
Данфи сдавил еще.
На сиденье напротив маленький мальчик потянул мать за рукав и указал на Данфи и Белокурого. Данфи улыбнулся ему так, словно всего лишь весело шутил со своим соседом. Наконец он ослабил хватку, и эльзасец с облегчением выдохнул.
— Как вы меня нашли? — спросил Данфи.
Белокурый зажмурился, затем замигал и затряс головой. Он глубоко вздохнул и сказал:
— Девушка.
— Какая девушка?
— Англичанка. Когда она приехала в Цюрих, я узнал ее по Джерси.
— Значит, вы следовали за мной…
— От Сент-Элье до Цюриха. Потом вы потеряли нас в отеле. Но… она приезжает туда, и мы следуем за ней. — Он произнес эту фразу, как некий упрек, словно критикуя способности Данфи.
— Я не знал, что вы видели ее на Джерси, — объяснил Данфи.
— Да. Мы видели ее. Ее трудно забыть.
— И…
