на строгий график работы, с двадцатью встречами на дню, ни за что не соглашусь принимать на себе весь тот мусор, который неизбежно связан с политикой. Уверен, Мария рассуждала: «Он слишком любит жизнь, предпочитая получать от нее наслаждения, а не страдания». Я не говорил ей о том, что всерьез подумываю об участии в выборах, потому что не хотел бесконечных разговоров об этом дома.
Специалисты сразу же определили плюсы и минусы. Самым главным моим плюсом был фактор Рональда Рейгана. Тот доказал, что шоу-бизнес не считается с партийной принадлежностью: люди не только знают твое имя, но и обращают внимание на то, что ты говоришь. – И неважно, кто ты при этом – демократ, республиканец или независимый, лишь бы ты не был подделкой. Губернатор Пэт Браун и его политические советники кардинально недооценили силу популярности, когда Рейган одержал над ним верх в 1966 году; и, на мой взгляд, политики до сих пор никак не могут в нее поверить. Когда Джордж Гортон, ближайший советник Пита Уилсона, пришел к нам на мероприятие в Молодежный центр Холленбека, он был поражен, увидев девятнадцать съемочных групп, приехавших, чтобы осветить в вечерних выпусках новостей мой визит в центр. Телекамер было, по крайней мере, на целую дюжину больше, чем ему доводилось видеть, когда события такого масштаба посещал сам губернатор.
Первый опрос, в котором приняло участие восемьсот жителей Калифорнии, имеющих право голоса, дал противоречивую картину. Все избиратели знали, кто я такой, и у 60 процентов из них сложилось положительное впечатление обо мне. Это был плюс. Однако когда им предложили сделать выбор, кто будет лучше на посту губернатора, я или Грей Дэвис, Дэвиса предпочли почти вдвое больше человек, чем меня. Разумеется, я еще не участвовал в выборах, но меня никак нельзя было считать фаворитом. Эксперты перечислили и другие минусы: хотя я придерживаюсь четких взглядов по многим вопросам, моя осведомленность в проблемах трудоустройства, образования, иммиграционной политики и охраны окружающей среды оставляет желать лучшего. И, естественно, у меня нет избирательного фонда, нет политических советников, нет опыта общения с журналистами, освещающими политику, и меня до сих пор еще никуда не избирали.
Всплыл еще один вопрос: принимать ли мне участие в избирательной кампании 2002 года или же подождать 2006 года? Во втором случае у меня будет больше времени, чтобы закрепить в сознании избирателей мой образ в качестве кандидата. Джордж Гортон предложил также, чтобы я, если решу бороться за губернаторскую должность, сделал упор своей избирательной кампании на так называемую «инициативу избирателей». Среди всех штатов Калифорния славится своими традициями «прямой демократии». Согласно конституции штата, принимать законы могут не только законодательные органы, но и рядовые избиратели, напрямую, опуская свои предложения в избирательные урны во время выборов. Эта традиция восходит к Хайрему Джонсону, легендарному губернатору штата в период с 1911 по 1917 годы. Он использовал «инициативу избирателей» для борьбы с коррумпированным правительством штата, находившимся под контролем железнодорожных монополий. В наши дни самой крупной демонстрацией «прямой демократии» была налоговая революция 1978 года. Тогда избиратели Калифорнии приняли на референдуме Предложение номер 13, поправку к конституции штата, официально озаглавленную «Народная инициатива по ограничению налога на собственность». К тому времени я прожил в Америке всего десять лет, и прекрасно помню, какой восторг вызвало у меня то, что простые люди смогли ограничить власть штата.
Гортон объяснил, что, воспользовавшись правом принимать законы на всеобщем референдуме, я смогу обратиться напрямую к людям, не объявляя официально о выдвижении своей кандидатуры на губернаторских выборах. У меня появится повод создать организацию, создать избирательный фонд, развивать связи с влиятельными группировками, общаться со средствами массовой информации, выступать по телевидению. И если предложение пройдет, это покажет, что в моих силах завоевать голоса избирателей штата.
Но Боб и его коллеги настаивали на том, чтобы я, прежде чем что-либо начинать, полностью осознал, во что ввязываюсь. Я им платил, но это были честолюбивые люди, которые хотели предварительно убедиться в том, что не тратят время на тщеславную прихоть голливудской знаменитости. Более того, Боб попросил, чтобы эту мысль довел до меня лично бывший губернатор Уилсон. Тот возглавил стратегическое совещание, которое состоялось в моем рабочем кабинете в марте 2001 года. Он выразил надежду, что я буду участвовать в выборах, и поздравил меня с тем, что у меня уже сформирован костяк необходимой для этого команды. При этом он добавил: «Вы должны в полной мере отдавать себе отчет, как это повлияет на вашу жизнь, на вашу семью, на финансовое положение и на карьеру». Затем Уилсон обошел вокруг стола, и каждый советник по очереди высказывал, в каких именно отношениях изменится моя жизнь. Дон Сиппл, политический советник, напомнил, что у Эйзенхауэра и Рейгана переход в политику прошел успешно, а Россу Перо и Джессу Вентуре это не удалось. Перо, техасский бизнесмен, появился из ниоткуда в 1992 году, принял участие в президентских выборах в качестве независимого кандидата и набрал поразительное количество голосов – 19,7 миллиона, или почти пятую часть от всех голосов, отданных в тот ноябрь. Вентура, мой бывший соратник по «Хищнику» и «Бегущему человеку», в прошлом профессиональный борец, кое-как дотягивал срок на посту губернатора Миннесоты и даже не помышлял о переизбрании.
Гортон объяснил, что разница между теми, кто адаптировался к новой жизни, и теми, кто не смог это сделать, определялась готовностью в полной мере отдать себя работе. Другие говорили о том, что мне предстоит столкнуться с невиданной критикой в средствах массовой информации, о том, что я должен буду мастерски разбираться в разных мутных темах, о том, что мне придется просить средства на избирательную кампанию. Я так гордился своей финансовой независимостью, что все понимали: последнее дастся мне наиболее нелегко.
Но больше всего меня поразило то, какой всеобщий энтузиазм царил на встрече. Я думал, что меня будут отговаривать, предлагать вместо губернаторства побороться за должность посла или какую-нибудь другую должность. Именно так ко мне отнеслись в Австрии, когда я заявил, что намереваюсь стать чемпионом по культуризму. «В Австрии становятся чемпионами по горным лыжам», – сказали мне. И то же самое мне говорили в Голливуде, когда я заявил, что хочу стать актером: «Почему бы вам не открыть тренажерный зал?» Однако сейчас я чувствовал, что эти профессиональные политики не просто поддакивают мне. Они знали меня по участию в избирательной кампании Уилсона; знали, что я умею хорошо говорить. Они увидели во мне серьезного претендента.
В течение следующих нескольких недель я провел много времени за пределами штата: в Лас-Вегасе на Играх бедных кварталов, в Нью-Йорке на презентации «Хаммера», съездил на Гуам, побывал на премьере в Японии, в Осаке, а Пасху вместе с Марией и детьми провел в Мауи на Гавайских островах. Однако параллельно с этим я начал прощупывать своих близких друзей. Фреди Герстль, мой наставник из Австрии, поддержал мою идею обеими руками. Он сказал, что нет ничего сложнее, чем быть хорошим политическим лидером: столь много противоречивых интересов, столь много избирателей, столь много препятствий. Это все равно что стать капитаном «Титаника», после того как ты управлял моторной лодкой. «Если ты хочешь трудностей, то о лучшем нечего и мечтать, – сказал он. – Действуй!»
Пауль Вахтер, мой финансовый советник, признался, что нисколько не удивлен, – весь последний год он чувствовал, что мне не дает покоя какая-то мысль, – но посчитал своим долгом предупредить о том, сколько денег я не заработаю, если сменю карьеру. Ему очень нравились чеки на двадцать пять миллионов долларов, которые я получал за каждый фильм. Он указал, что если меня изберут, я вынужден буду пропускать по два фильма в год, каждый из которых мог бы принести миллионов двадцать, а то и больше, и к тому же тратить миллионы из собственных средств по статьям, которые не будут попадать под налоговые вычеты. По самым скромным прикидкам, два губернаторских срока обойдутся мне больше чем в двести миллионов долларов.
Еще одним близким другом, с которым я связался, был Энди Вайна, который вместе со своим деловым партнером Марио Кассаром поставил «Вспомнить все» и «Терминатор-2» и обладал правами на постановку третьего «Терминатора». Энди – американец венгерского происхождения, иммигрант, как и я, и помимо того, что добился успеха в Голливуде, он владеет в Венгрии сетью казино и ведет там другие дела. К тому же, Энди работал в венгерском правительстве и был близок с Виктором Орбанем, ставшим премьер-министром Венгрии. Я видел в Энди и Марио своеобразный дискуссионный клуб, где можно было обсуждать различные идеи. Поэтому я хотел узнать, как они отнесутся к моему намерению бороться за губернаторский пост. Если они выразят энтузиазм, значит, можно будет раскрутить их на щедрые пожертвования на избирательную
