— Там никого не было, сэр, — ответил я за всех.
— Что?! — чуть не закричал помощник. — Не может быть! Я же своими глазами… Вы что-то скрываете! — неожиданно обозлился он, переводя взгляд с одного лица на другое. — Ну-ка, отвечайте, кто был на мачте?!
— Мы ничего не скрываем, — сказал я. — И на гроте никого не было.
Второй помощник снова оглядел нас всех по очереди.
— Что же я, по-вашему, идиот?
Ему никто не ответил.
— Я сам видел человека на гроте, — продолжал помощник. — И Тэмми тоже его видел. Когда я заметил его в первый раз, он был чуть выше марса, так что ошибиться я не мог. И если вы утверждаете, что наверху никого нет, значит, вы попросту врете!
— Никак нет, сэр, — сказал я. — Джок поднялся до бом-брам-рея, но никого не нашел.
Второй помощник не нашелся что ответить. Сделав несколько шагов в сторону кормы, он с подозрением оглядел мачту, потом повернулся к двум юнгам.
— А вы — вы тоже никого не видели? — спросил он, пристально глядя на Тэмми и его товарища. — И никто не спускался с грота по штагам?
— Нет, сэр, никто, — хором ответили юнги.
— Верно, черт побери, — вполголоса пробормотал второй помощник, — если бы кто-то спускался этим путем, я бы сам его заметил…
— А вы не знаете, сэр, кто это мог быть? — осмелился спросить я.
Помощник капитана пронзительно посмотрел на меня.
— Нет, — отрезал он и надолго задумался, а мы стояли и терпеливо ждали, пока он разрешит нам идти.
— Боже мой!.. — внезапно воскликнул второй помощник. — Как я раньше не догадался! — И, повернувшись к нам, внимательно оглядел каждого в отдельности: — На палубе вся вахта?
— Так точно, сэр! — хором ответили мы, но я заметил, что второй помощник беззвучно шевелит губами, пересчитывая стоящих перед ним матросов. Наконец он сказал:
— Всем оставаться на своих местах. Ты, Тэмми, бегом в малый кубрик. Взглянешь, все ли юнги лежат по койкам, и доложишь мне. Ну, живо!..
Тэмми убежал, а помощник повернулся к второму юнге.
— А ты — марш на бак. Пересчитаешь матросов старпомовой смены и тоже доложишь.
Парень умчался. Через несколько секунд вернулся запыхавшийся Тэмми. Он сообщил, что двое других юнг спокойно спят, и второй помощник тотчас отправил его в каюты парусного мастера и корабельного плотника, чтобы проверить, на месте ли эти двое.
Пока Тэмми отсутствовал, вернулся первый юнга и доложил, что все подвахтенные лежат по койкам и спят.
— Ты уверен? — осведомился второй помощник с плохо скрываемым подозрением.
— Совершенно уверен, — без тени сомнения ответил юнга, и второй помощник сделал нетерпеливый жест рукой.
— Тогда сходи узнай, у себя ли стюард, — сказал он, и по его тону я понял, что он весьма и весьма озадачен.
«Ничего, мистер помощник капитана, посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь еще кое-что!» — подумал я не без некоторого злорадства. Потом мне стало любопытно, к каким же умозаключениям придет второй помощник, когда выяснится, что все матросы находятся на своих местах.
И вот вернулся Тэмми с известием, что и корабельный плотник, и парусный мастер, и судовой повар — все спокойно спят у себя в каютах.
Выслушав рапорт юнги, помощник что-то пробормотал себе под нос и велел юноше спуститься в кают-компанию, чтобы посмотреть, у себя ли старший помощник.
Тэмми бросился исполнять поручение, но вдруг остановился.
— Может быть, мне заодно заглянуть и к капитану? — спросил он.
— Нет! — решительно ответил второй помощник. — Делай, что тебе сказано, потом доложишь. Если нужно будет пойти к капитану, я сделаю это сам.
— Есть, сэр! — отозвался Тэмми и побежал на ют.
Пока его не было, вернулся второй юнга. Он сообщил, что стюард был очень недоволен и спрашивал, какого дьявола посторонние болтаются у дверей его каюты.
Второй помощник почти минуту молчал, потом повернулся к нам и сказал, что мы можем отправляться к себе на нос.
Пока мы, вполголоса переговариваясь, тянулись к дверям носового кубрика, с юта по трапу скатился Тэмми. Я слышал, как он докладывает второму помощнику, что старпом спит.
— И капитан тоже, сэр, — добавил юнга.
— Мне кажется, я не приказывал тебе… — начал было второй помощник.
— Так точно, сэр, — подтвердил Тэмми. — Просто дверь его каюты была открыта.
Второй помощник повернулся и медленно побрел назад, на корму. Он что-то говорил Тэмми, но до меня донеслось всего несколько слов.
— …отвечать за весь экипаж. Я не…
Потом оба поднялись на ют, и больше я ничего не слышал.
Мои товарищи ушли вперед, и я поспешил их догнать. Когда мы были уже у самых дверей кубрика, пробили одну склянку, и мы, разбудив очередную вахту, рассказали ребятам, чем вынуждены были заниматься.
— Мне кажется, второй помощник слегка спятил, — заметил один из матросов.
— Да нет! — рассмеялся другой. — Просто он прикемарил на посту, и ему приснилось, что его приехала навестить родная теща!
Это замечание вызвало дружный смех, и я смеялся вместе со всеми, хотя у меня-то имелись весьма веские основания предполагать, что ночное происшествие не было пустяком.
— Может быть, это все-таки «заяц», — услышал я голос Куойна — матроса, который первым высказал это предположение, как только поднялась тревога. Он обращался к Стаббинсу — невысокому, мрачноватому парню, который прежде служил на военном судне.
— Черта с два, — откликнулся тот. — «Зайцы» не такие дураки.
— Ну, не знаю… — пробормотал Куойн. — Интересно, что наш второй думает по этому поводу.
— Я тоже не думаю, что это «заяц», — вмешался я. — В самом деле, какого черта «зайцу» делать на мачте, да еще ночью? Уж скорей бы он попытался пробраться в кладовку к стюарду.
— Это точно! — согласился со мной Стаббинс. Он только что раскурил трубку, и теперь задумчиво ее посасывал.
— Вот загадка так загадка! — изрек он немного погодя. — Просто ума не приложу, в чем тут дело.
— Я тоже не понимаю, — согласился я и некоторое время молчал, прислушиваясь к тому, что скажут другие. В конце концов мое внимание привлек Уильямс, который когда-то намекал насчет «теней». Сейчас он полулежал на койке и молча курил, не принимая участия в общей беседе.
— А ты что скажешь? — обратился я к нему. — Как ты думаешь, что на самом деле увидел второй помощник?
Уильямс смерил меня угрюмым, подозрительным взглядом, но ничего не ответил.
Признаться, его нежелание высказаться вызвало во мне приступ раздражения, но я постарался этого не показать. Выждав немного, я предпринял еще одну попытку втянуть его в разговор.
— Знаешь, Уильямс, кажется, теперь я начинаю понимать, что ты имел в виду, когда сказал — дескать, на этой посудине «слишком много теней».
— Вот как? — отозвался Уильямс, на мгновение вынув трубку изо рта, — похоже, мне все же удалось застать его врасплох.
— Именно так, — кивнул я. — И похоже, что на «Мортзестусе» теней действительно хватает.
Уильямс резко сел на койке и как-то весь подался вперед, протянув ко мне руку с зажатой в ней
