двери кабинета, бумажник положил к себе в карман. Потом он открыл сумку.
— Ого! Это да, — прошептал он вслух. — Ну, щенок…
Закрыв сумку, он поставил ее на стол. Потом достал из шкафа бутылку воды, подошел к лежавшему Игорьку и стал лить на него из бутылки. Тот застонал и задвигался. Яков полил еще и потом пнул Игорька ногой.
— Давай, поднимайся, гаденыш. Нечего лежать.
Игорёк сел и, морщась, пощупал голову рукой. Он увидел кровь на рубашке, поднял мутные, испуганные глаза на Якова.
— Ну, что смотришь? — зло усмехнулся Яков, — ставай, ублюдок.
Игорёк с трудом поднялся, опираясь испачканными кровью руками о стену.
— Ага, ну, вот и хорошо, — удовлетворенно сказал Яков. — А теперь иди-ка и садись в кресло.
Игорёк, покачиваясь, добрался до кресла и робко сел на самый край.
— Сядь нормально! — приказал Яков. — Поглубже! Вот так. Сейчас посмотрим, как оно работает, это кресло. Как делать, чтоб сжималось? Ну, тебя спрашиваю. — Яков поднял пистолет.
— Там клавиша синяя, где «плюс».
— Давай попробуем. — Яков нажал клавишу, и кресло начало сжиматься. — Ага, ну вот и хорошо. А теперь поговорим. У Хозяина в подвале пульт стоит. Красная лампочка на нём мигает. Он все грозил, что всех на воздух поднимет. Если этот пульт будет в надёжном месте, то само по себе ничего не взорвется?
— Нет, само по себе нет.
— А не надо сигнал какой-нибудь подавать или что-нибудь другое?
— Нет, это точно.
— А как с этого пульта взорвать?
— Надо шифр набрать. Только шифр я не знаю. Можно, конечно, определить, но это долго.
— Сколько?
— Часа два потребуется, не меньше.
— А взорвать можно только с этого пульта? Больше никак?
Игорёк пожал плечами:
— Заряд где-то в подвале спрятан. Я не знаю где.
Яков опять нажал на клавишу, с удовольствием глядя на то, как Игорёк сморщился, охнул и неестественно выпрямился.
— Так что? — ухмыльнувшись, спросил Яков.
— Если подорвать заряд в подвале граммов на четыреста, остальное тоже сдетонирует. Наверняка.
— Это понятно. До этого я и без тебя дошёл. А пульт, значит, сам по себе не опасен? Гляди, ведь если что…
— Я понимаю, это точно, — оживился Игорек. — Можете не беспокоиться.
— Ну, это хорошо, — удовлетворённо сказал Яков. — Вот видишь, и ты можешь пользу давать. Не один вред. Да, а теперь тебя больше и спросить-то не о чём. Сейф ты уже открыл. Значит, не нужен ты больше, парень.
Улыбаясь и глядя в упор на Игорька, Яков нажал на клавишу.
— Стой, стой! — с исказившимся лицом закричал Игорёк. — Ты ведь не это самое…
Яков злорадно ухмыльнулся, показав острые редкие зубы:
— Да, и даже очень.
Он снова нажал клавишу и больше ее не отпускал. Кресло медленно сжималось. Глаза Игорька расширились, он сделал попытку вскочить, но из этого ничего не вышло. Кресло уже крепко обхватило его. Он закричал. Потом крик его перешел в прерывистый вой. Яков, все так же улыбаясь, глядел на корчившегося Игорька. Кресло продолжало сжиматься. Игорек теперь уже только хрипел. Что-то сильно затрещало. Тело Игорька безжизненно обвисло, а чудовищно сжатая нижняя половина совсем исчезла в недрах сплющившегося с боков кресла.
Яков подошел к окну, которое было видно с улицы, и завязал одну штору узлом. Взяв тяжелую сумку, он вышел из кабинета. Со своего пульта включил освещение и звуковой сигнал в камере Ходунова в подвале. Потом вынул из своего шкафа другую сумку, положил в нее все, что забрал у Игорька, и, взяв обе сумки, спустился во двор. Оставив сумки у крыльца, он открыл калитку и, не выходя на улицу, прислонился к кирпичному столбу, ожидая Друзина.
Когда зазвонил звонок и зажегся свет в камере, Ходунов уже давно не спал. У него не было часов, и он имел весьма приблизительное представление о том, сколько же сейчас времени. Сначала это его беспокоило. Но беспокойство быстро прошло. И абсолютная тишина подвала, и то, что почти все время он был в темноте, все это его не угнетало. За эти три дня, с вечера среды, он много спал и не видел плохих снов. И чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Его почему-то уже не тревожило то, что его ждало впереди. Как будто самое тяжелое уже миновало. Как спортсмен перед ответственным стартом, он отдыхал и копил силы. Он теперь мог совершенно спокойно, без обжигающего чувства тревоги думать о своих девочках. И, лежа в темноте, он с удовольствием вспоминал всё лучшее, что было у него в жизни. Все самое лучшее. Только это. И вспоминал он это спокойно и легко.
Ходунов почистил зубы и помылся холодной водой до пояса. Поглядев на себя в зеркало, он остался доволен. Несмотря на трехдневную щетину, выглядел он совсем неплохо. Одевшись, он уселся на топчан и стал ждать, когда к нему придут. Судя по тому, что есть хотелось основательно, должны были принести поесть. То ли ужин, то ли завтрак.
«Я как та павловская собака. Уже просто на свет реагирую, — усмехнулся про себя Ходунов. — Лежал себе, всё хорошо. А теперь есть так хочется. Пора бы и принести уже».
Но кормить его никто и не собирался. В доме их осталось теперь только двое с Яковом, который продолжал стоять у открытой калитки, время от времени поглядывая на дальний конец улицы. Джип Друзина появился там около половины двенадцатого. Еще издали узнав его, Яков нажал кнопку, и ворота особняка открылись. Друзин въехал во двор и развернул машину. Выйдя из нее, он протянул руку подошедшему Якову, который уже закрыл ворота.
— Ну, как все прошло? Где Хозяин?
— Готов. Внизу, в бункере своем лежит.
— А сюрприза здесь он никакого не приготовил?
— Не должно бы. Я Игорька расспрашивал про это. С пристрастием.
— Напрасно, — усмехнулся Друзин. — Не надо пристрастия. Без гнева и пристрастия.
Яков тоже усмехнулся.
— Ладно, попробую. Я думал, ты с ребятами.
Друзин пожал плечами:
— Здесь они уже не нужны. А что сейф?
— А Игорёк постарался. Я как раз тут его и застукал. Вот, все в сумке.
— Сколько?
— Не считал. Вот, посмотри.
— Да, впечатляет. Но должно было быть больше. Значит, большая часть в камешки-то и ушла. Бумаги тоже все забрал?
— Все, подчистую. Хочешь подняться, посмотреть?
— Нет, я тебе, как себе, верю. А этот, гость?
— Внизу. А вот в этом свертке — это то, что у него было. Я в сумку положу. Нам торопиться надо. Хозяин говорил, что ждет четверых к половине первого. Так что у нас минут двадцать, не больше. — Яков запнулся, потом неуверенно сказал: — Я вот только Пашку хотел забрать. Хоть похоронить его.
Друзин сочувственно посмотрел на Якова:
— Конечно, только чуть попозже. Заряд тут должен был быть…
— Игорёк сказал, что в подвале. Но где, не знает.
— Ну, ладно, я думаю, наших полтора кило тут и так будет достаточно. Тут так все оставлять нельзя.
