А она хотела повидать его, когда он будет в хорошем настроении.
Она торопливо шла по узкой улице, стараясь не встречаться взглядом с кем-либо из людей, заполнявших этот район Лондона. В большинстве это были уличные торговцы, возвращавшиеся домой после длинного дня торговли в более богатых частях города. Они толкали свои тележки с вялыми овощами или несли пустые подносы из-под пирогов и фруктов. Этих людей она не боялась. Но были другие, которых она боялась, — низкорослые мужчины с бегающими, злыми глазками, женщины в кричащих ярких платьях, стоявшие в дверях или на углах переулков. Когда мимо них проходили мужчины, они поднимали край юбки, показывая род своей профессии.
Сайленс сознавала, что ее скромная шерстяная юбка и простой кружевной чепчик были более высокого качества, чем одежда окружавших ее людей. Для этой встречи она оделась старательно, желая произвести хорошее впечатление, но ее вторая юбка все же привлекала взгляды стоявших на углах проституток. Сайленс плотнее завернулась в накидку и, опустив голову, ускорила шаги.
Она уже начинала сомневаться, что скрывать от мужа этот предпринятый ею шаг было удачной идеей. Но разве у нее был выбор? Она не могла сидеть в сторонке и смотреть, как Уильяма приговаривают к тюремному заключению. Это было все, что она могла сделать, и поскольку Сайленс не сомневалась, что он не одобрит ее, она не видела смысла говорить ему об этом заранее.
Сайленс набралась смелости и повернула за угол. Здание, к которому она направлялась, было старым высоким и узким строением, с фасада которого осыпались кирпичи. Здание стояло между мастерской сапожника и жилым домом и мало чем отличалось от соседних домов. Кроме того, что у его дверей слонялась пара дюжих громил, а третий прохаживался по противоположной стороне улицы. Сайленс, расправив плечи и гордо подняв голову, подошла к двери.
Она обратилась к охранникам:
— Я пришла к мистеру О'Коннору.
Один из них не обратил на нее никакого внимания, как будто не слышал и не видел ее, стоявшую прямо перед его носом. Но второй громила, с большим, вдавленным, искалеченным носом и в слишком тесном для него камзоле бутылочного цвета, казалось, оживился.
Он слишком бесцеремонно, но довольно добродушно оглядел ее с головы до ног.
— Ты? Нет. Ты не в его вкусе, милая.
— Не сомневаюсь. — Сайленс заставила себя скрыть смущение. — Но мне все равно надо с ним поговорить.
— Видишь ли, это не получится, — ответил Сломанный нос.
Тут впервые заговорил его компаньон, открыв рот с полностью отсутствующими зубами на верхней челюсти.
— Что ты принесла? Сайленс растерялась.
— Простите?
Сломанный нос кивнул в сторону заговорившего:
— Он хочет знать, сколько ты можешь нам заплатить, милая.
— О! — Сайленс вытащила маленький кошелечек, висевший у нее на поясе. Она раскрыла его и посмотрела на охранников. — По двухпенсовику каждому?
Беззубый фыркнул.
— Не меньше полкроны каждому.
Сайленс чуть не задохнулась, но ее опередил Сломанный нос.
— Полкроны? Ты с ума сошел, Берт?
— Нет, не сошел, Гарри, — ответил Берт. — По-моему, полкроны совершенно справедливо.
— Справедливо, если бы она была сама графиня Саффолк, — возмутился Гарри. — Она что, похожа на графиню Саффолк?
— Но минуточку, — разгорячился Берт.
— Извините меня! — довольно громко перебила Сайленс, ибо ее испугало, что они пустят в ход кулаки.
Оба, Гарри и Берт, повернулись к ней, и Гарри сказал:
— Чего?
— А если шиллинг каждому?
Берт снова заворчал, выражая свое презрение к такому предложению, но Гарри оказался сговорчивее.
— Шиллинг каждому — вполне справедливо.
Берт пробормотал что-то о мягких сердцах и размякших мозгах, но с готовностью протянул руку, когда Сайленс раскрыла кошелек.
— Она тебе нравится, — сказал он Гарри. — Вот сам и возись с ней.
Гарри кивнул, соглашаясь.
— Думаю, так будет лучше. Сюда, мисс. — Он открыл и придержал перед ней дверь.
Сайленс вошла и сразу же остановилась, непроизвольно раскрыв рот.
За ее спиной хихикнул Гарри:
— Не ожидала, а?
Сайленс смогла лишь кивнуть. Стены были покрыты золотом.
Холл был широким, но его стены уходили ввысь и куполом сходились на потолке, тоже покрытом золотом.
Пол под ногами был выложен из мраморных плит всех цветов радуги. С золотого потолка свешивались хрустальные люстры, свет которых снова и снова отражался в блестящем желтом металле, от всего этого выставленного напоказ невероятного богатства кружилась голова.
— Неужели он не боится воров? — не подумав, удивилась Сайленс. Боже мой, она даже никогда и не слышала о таких экстравагантных вещах, как этот холл. Даже у самого короля наверняка не было золотых стен!
Но Гарри рассмеялся:
— Только полный дурак попытается что-нибудь украсть у Очаровательного Микки, мисс. Только тот, кто боится не дожить до завтра.
Сайленс ахнула. Гарри посуровел.
— Вы уверены, что хотите встретиться с Очаровательным Микки, мисс? Я могу выпустить вас через эту дверь. И ничего не случится.
— Нет. — Сайленс расправила плечи. — Я не уйду, пока не увижу его.
Гарри пожал своими широкими плечами, как бы показывая, что в этом деле он умывает руки. Больше ничего не сказав, он провел ее через сказочный холл. За ним находилась винтовая лестница, выложенная теми же разноцветными мраморными плитами, что и пол, такое могло присниться только императору. Гарри поднялся по лестнице, идя впереди — двоим, там было не пройти, — и привел Сайленс к верхнему залу. Здесь прямо перед лестницей возвышались две огромные двустворчатые двери. Гарри постучал в одну из них. В одной из панелей открылось маленькое квадратное оконце, и на посетителей уставился чей-то глаз. — Да?
— К вам леди, — сказал Гарри. Глаз остановился на Сайленс.
— А ты обыскал девку? Гарри вздохнул.
— А она кажется тебе похожей на убийцу, Боб? Боб моргнул.
— Все может быть. Самые опасные убийцы — те, о которых ты никогда этого не подумаешь, если ты понял, о чем я говорю.
Гарри лишь посмотрел на глаз.
— Ладно уж, — сказал Боб-глаз после неловкой паузы. — Но ты ответишь, если она что-нибудь попытается натворить.
Гарри посмотрел на Сайленс:
— Не пытайся чего-нибудь натворить, слышишь? Она молча кивнула. Сознание того, что она должна будет сделать, сжало ей горло.
Боб, оказавшийся худым как скелет человеком в плохо сидевшем на его голове белом парике, распахнул огромные двери. За широкий потертый пояс у него была заткнута пара пистолетов. Но Сайленс
