— Они все равно умрут, — небрежно пожал плечами Повелитель. — А так я сохраню их навечно. Через сто-двести лет люди забудут о таких тварях, если не мои экспонаты… — Он любовно погладил хвост небольшого черного дракончика.
— Мне нечего вам сказать, — тихо, но твердо произнесла я.
— Неверный ответ, — в его голосе явно слышалась угроза. Еще одно движение его руки, то же самое неразборчиво произнесенное заклинание — и я вновь в той же, недавно покинутой мной комнате. — Я не просто так сказал, что пойду на все ради виверны. Посмотрим, что ты скажешь утром… И помни — это только малая часть того, что ожидает тебя. Я все равно узнаю, где найти виверну.
Щелкнул замок, и меня оставили одну. Асиэль, что же мне делать? Бежать? Я выглянула в небольшое окошечко. Мда… Даже если не учитывать, что оно заделано толстыми прутьями, которые мне не сломать, и закрыто заклинанием, которое мне не снять — до земли очень далеко, а левитировать я не умею. Бежать через окно не получится. Через дверь? Дождаться, когда мне принесут еду, оглушить слугу ну хотя бы вот этой табуреткой и постараться выскользнуть? Кого я пытаюсь обмануть? Замок принадлежит магу, невероятно сильному магу, и, конечно, он постарался обезопасить себя от моего побега. Что мне делать, Асиэль? И почему так хочется спать?
Ноги подогнулись сами собой, глаза закрылись, и тело обмякшим мешком свалилось на пол.
… Серебристая луна, неподвижно висящая в небе, медленно меняет свой цвет, становясь темно- красной, цвета крови. Тот же самый цвет приобретает и Храм. Здание, чьей белизной я всегда восхищалась, сейчас, подсвеченное фонарями, тускло багровеет во мраке, словно бы посвящено не светлой богине Асиэль, а какому-нибудь некромантскому демону…
… Три дайны-Настоятельницы бессильно падают у подножия широкой мраморной лестницы. Одну из них тут же поддевает рогами белоснежное чудовище в облике коня и швыряет ее в стену, окружающую Храм. Тела двух других распадаются под действием чужой магии, обнажая фосфоресцирующие под лунным светом скелеты. Они с нехарактерной для мертвого человека живостью поднимаются с земли и… начинают сплетать заклинание, направляя его на своих же сестер, продолжающих защищать окровавленный Храм…
… Сковородка Маркелы рассыпается у нее в руках. Угловатая высокая фигура Бездушного прижимает несчастную женщину к стене и начинает методично разрывать ее на части. Вот в сторону отлетела рука, все еще сжимающая рукоять сковородки, и тут же попала на зуб двурогу…
… Над телом молоденькой послушницы склонились трое Бездушных, лихорадочно срывающих тунику с еще живой девушки. Я вижу, как еле приподнимается ее обнаженная грудь, по которой жадно скользят руки насильников, и как она вскрикивает, уставясь невидящим взором на багровую луну…
Кошмары следовали один за другим. Их закрывало серебристое сияние, и я выплывала в него, приходя в себя от ужаса, но тут же меня вновь затягивало в пурпурную темноту, и все начиналось заново — крики, стоны, рев, рычание, дым, вспышки от заклинаний, и кровь, кровь, кровь…
— Ну и как тебе понравилось? — жизнерадостно поинтересовался Повелитель, удобно развалившись в кресле напротив меня. Я заторможенно села, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, возвращаясь в реальный мир из очередного кошмара. Неужели прошел всего день? Мне показалось, что уже вечность… — Правда, занимательное зрелище? Я могу сделать так, что ты все забудешь, но ты сама понимаешь, чего это будет стоить. Виверна, Китиэль, виверна — и ты вновь будешь весела и счастлива.
Я вытерла остатки слез на щеках, пытаясь собраться с мыслями. Мне надо продержаться всего два дня… Может быть, что-нибудь соврать? Он оставил бы меня в покое, что дало бы возможность выждать время… Но сама мысль о лжи вызывала тошноту. Жрицы Асиэль не лгут, и, вполне вероятно, у меня не повернулся бы язык произнести неправду.
— Мне нечего сказать… — покачала я головой.
— Даже так… — удивился Повелитель. — Я, честно говоря, не ожидал такого упорства от столь юной девушки. Так изощренно врать… Я был лучшего мнения о жрицах Асиэль.
— Жрицы Асиэль не лгут! — вскинулась я.
— А то как же, — ухмыльнулся он. — Я вижу. Ну… Ты упорная, но я не меньше. Посмотрим, как тебе понравится вот это…
«Асиэль!» — только и успела воскликнуть я, вновь проваливаясь в кошмары.
На этот раз главной героиней была я сама. Это меня насиловали, раздирали на куски, сжигали огненными шарами… И каждый раз, когда мое сердце уже почти останавливалось, Повелитель прекращал кошмар, и я выпадала в реальный мир, захлебываясь слезами и с трудом дыша.
— Тебе не кажется, что уже хватит? — заботливо осведомлялся он.
— Я ничего не знаю! — рыдала я.
— Ну что же…
Я не понимала, сколько все это продолжалось — час, два, год, вечность… Вокруг меня была только ночь, багровая луна и боль. Дикая, невыносимая боль, от которой, впрочем, невозможно потерять сознание, поскольку она создана в нем. От которой некуда скрыться и невозможно отстраниться. Которая сводит с ума и заставляет желать только одного — чтобы это поскорее закончилось…
Асиэль, помоги мне!
— Пожалуй, я недооценил тебя, Китиэль. Ты первая, кто продержался так долго… Не ожидал… Такое ощущение, что кто-то частично прикрывает твое сознание. Возможно, жрицы Асиэль умеют как-то справляться с внешним воздействием…
Я лежу, задыхаясь, и с ненавистью смотрю на Повелителя.
— Я ничего не знаю. Мать Алисия не посвящала меня в тайны Храма.
— Прости, но я не верю в это, иначе она не старалась бы так оставить тебя в живых, пожертвовав всеми остальными. Времени все меньше…
Он подходит к окошечку и выглядывает наружу.
— Мне не хотелось доводить до этого… Но придется. Ты, дорогая, не оставляешь мне выбора. Как тебе понравится умереть по-настоящему? Не волнуйся, я тут же подниму тебя, и ты станешь хорошенькой зомби. Конечно, возможно, что это не получится, на жрицах иногда лежат непреодолимые заклятия, накладываемые при посвящении, но попробовать стоит. При положительном результате ты расскажешь мне все, что знаешь и даже то, чего не знаешь. Ты по-прежнему не хочешь мне ничего сообщить?
— Нет! — выдыхаю я и мысленно обращаюсь к Асиэль.
«Ты видишь, что происходит. Я не могу продержаться еще день. Прости».
«Все хорошо, Китиэль, — раздается в моем разуме мягкий женский голос. — Просто скажи ему, что виверна сама найдет тебя. Но ты должна завтра в полночь быть на верхней площадке башни».
«Но…»
«Все будет хорошо, дорогая… Просто скажи ему это…»
— Очень жаль, Китиэль. Очень жаль. Ты разочаровала меня, девочка…
Щелчок пальцами, и в комнате появляются двое Бездушных.
— Возьмите ее — и в подвал.
— Подожди… — успеваю сказать я, прежде чем меня касаются холодные влажные руки.
— Да? — Повелитель с интересом смотрит на меня, жестом остановив своих подручных.
— Виверна должна сама найти меня. Мне только надо быть где-нибудь повыше, на открытом пространстве. Лучше всего — на площадке башни.
— Отлично. Я знал, что, в конце концов, ты придешь к правильному решению. Отдыхай до завтра, Китиэль. Тебе создадут все условия.
Он уходит, оставив несколько распоряжений слугам. Мне помогают переодеться, приносят большую лохань, в которой я могу вымыться, потом сервируют ужин и оставляют одну.
«Асиэль, я сделала все, как ты сказала… Но правильно ли это? Если виверна действительно прилетит, он же убьет ее…»
«Не волнуйся, дитя мое. Все будет хорошо…»
Я стою на верхней площадке башни, одетая лишь в тоненькую тунику. Ледяной ветер развевает мои серебристые волосы и приподнимает легкую ткань, оголяя ноги. Повелитель стоит здесь же, чуть отступив и прижавшись к стене. Мы ждем. Луна поднимается все выше и выше в небо, озаряя серебристым светом
