прекраснейшая. Мне кажется, впрочем, что старая женщина, когда она беременна, - возвращается назад, в молодость. Тут метафизическая тайна: младенец внутри - естественно молодит мать.

И еще последнее воспоминание: помню, только что я издал 'Семейный вопрос', как, придя в редакцию, - зашел по ошибке в чужую комнату, увидал какие-то вроде 'охотничьих' журналы, развернул и замер: 'Молодая слоновая самка с детенышем'. Давно было и забыл в точности сюжет: но - из зоологического сада, где-то за границею. Если в своих 'матерьялах' отыщу, то м. быть, приложу к 3-му тому. Я замер в восхищении: столько было нежности в сцене, и так любовался своим животным грубый сторож... 'Грубый': но нет мы, мы все его грубее... И вот тут-то я и подхожу к метафизике. Семья в мире? ...семья у христиан?..

Дело в том, что 'в мире'-то она хороша, но именно у христиан гадка ли, ей ли гадко, но вообще точно ее кто 'сглазил', навел на нее 'порчу'... У христиан в высшей степени редка счастливая семья и в высшей степени редка благоустроенная семья. Все к ней стремятся, ее жаждут... 'Началось' - и 'плохо'. Что? Как? Почему? 'Случаи', - вы скажете. Но 'случаи' были с начала мира, а семья плоха по преимуществу у христиан. В царствование Государя Николая I или Александра II один русский моряк, чуть ли не адмирал, попал в плен к японцам и описал пребывание свое в книге 'Три года в плену в Японии'. Книги я не читал, но случайно открыл в магазине и наткнулся на место: 'Я никогда не видел в Японии ни одного прибитого ребенка'. Между тем у нас еще с детьми снисходительно: но, напр., я слышал от русских, живших годы в Швейцарии, что там детей постоянно бьют, бьют почти без причины или по малейшему поводу, - притом в самой неуважительной форме - пощечинами. Это мальчиков и девочек в возрасте 7 8, 9 лет!..

Отчего?!!! Отчего японцы не бьют, христиане бьют? Страшно ответить, но приходится: у христиан вообще меньше к детям нежности, нежели у язычников.

Метафизический ответ... Вполне...

Книга 'Семейный вопрос в России' есть собственно продолжение книги 'В мире неясного и нерешенного'. Там поднят вопрос о поле в христианстве, здесь - о семье у христиан. В одной книге - теория, в другой - практика, из нее происшедшая.

То и другое до известной степени апокалиптично... С поднятием обоих вопросов мы собственно придвигаемся к апокалипсическим временам, дням, годам... Апокалипсические образы, столь непостижимые при чтении, вдруг наливаются 'соком и смыслом', становятся более прозрачными и уразумеваемыми для нас, как только мы начали вдумываться в вопрос, 'что собственно происходит с детьми, с женами, с семьею у христиан?'. И - 'отчего все это?'

- Отчего семья так мила у кошек, у слонов и у японцев?? И отчего она менее удалась у нас?

- Отчего о семье у нас так много анекдотов? Тогда как отвратительно рассказать в анекдотическом тоне даже о семье у кошки?

Вполне апокалипсично. 'Что-то не так'. 'Запах гари слышим, пожара не видим'. Но во всяком случае 'неблагополучно'...

Вот об этом 'неблагополучно' в Европе и написаны книги - как 'В мире неясного и нерешенного', так - и 'Семейный вопрос в России'... Что касается последней, то в ней семья рассмотрена под таким углом или держа в голове такие мысли, как этого вообще до сих пор не было в нашей и в европейской литературе, в христианской словесности... С тем вместе обе книги получают свое место собственно и в этой последней: в христианской словесности. Они являются реальною критикою, жизненною критикою в областях, до сих пор трактовавшихся или ограниченно, или историко- археологически. Но есть, позволим выразиться, ноуменальная критика: показующая, что непременно где-то 'горит', раз есть 'запах гари'...

Однако старые времена более мягки, чем молодые времена. Приступая ко 2-му и, без сомнения, последнему изданию при моей жизни 'Семейного вопроса', мне хочется выразить надежду и даже крепкое упование, что, несомненно, наше доброе духовенство придет на помощь семье. Через годы, через 20 лет начнет 'приходить' и через 50 лет 'дойдет'. Нужно сказать только одно предупреждение: семья есть институт настолько дорогой и всячески священный, что избави Бог что-нибудь в нем поколебать. Но суеверие заключается в том, что воображают, будто 'дотронуться' - уже значит 'начать колебать'. Вовсе нет! Конечно нет!! Как же укрепить дерево в земле, если до него не 'дотрагиваться'; как починить поломанный бурею забор, если опять до него не 'дотрагиваться'. Это - фетиш, языческое 'табу', а не христианское твердое рассуждение. Всякая 'несчастная семья' есть собственно поколебленный институт брака, поколебленный институт семьи, - и притом поколебленный не словесно, а фактически; и 'поправить несчастную семью' ('дотронуться') - значит укрепить институт брака и семьи. Вот отчего мною совершенно изменяется взгляд на развод: старый бессмысленный взгляд на него (родник его - в католичестве) видел в разводе единственное колебание брака, какое вообще есть и возможно, тогда как я рассматриваю институт развода как очиститель семьи и через это укрепитель ее здоровья, свежести и силы. Подробности - в книге... Взгляд этот на развод почти можно считать теперь принятым, - и сопротивление (к несчастию) единственно в духовенстве (Бог даст - одумается). Но возвращаюсь к нужному и необходимому тону в рассуждениях о семье. Итак, этот институт колебать - вообще страшно и преступно. Это значит колебать счастье человеческое, счастье нас всех. И это непременно произойдет, если кто станет говорить с внутреннею тайною мыслью: 'Семьи и брака вообще не нужно', 'без них можно и обойтись'. Нет, 'обойтись' никак нельзя, 'обходится' только дурной, порочный. Всему доброму брак надобен. И вот раз есть эта мысль - уже с нею 'дотрагивайся', видоизменяй, трудись около семьи и брака, и трудись - смел о. Все дело в добром намерении, в данном случае - в любви и уважении к предмету. Священнее семьи вообще ничего нет, священнее брака вообще ничего в человеческих делах нет. С этою мыслью: трудись, трудитесь. Сади, пересаживай, вводи нововведения, только бы 'расцветала семья', были 'счастливы люди'.

Вот к этому-то, в особенности, я зову к старости наше доброе духовенство. Нужно все делать в совете с ним, но не покоряясь ему, не подслуживаясь к нему, но и с ним доблестно и прямо споря. Тон книги я, пожалуй, изменяю в том направлении, что мне не хотелось бы в чем-либо упрекать духовенство, тем менее - обвинять его, а только - ему сказать, что 'мы все грешны' и 'поправиться надо каждому'.

Ну, будем надеяться, что все придет в свое время...

1915 г.

В. Р.

ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ ПОМОЩЬ СЕМЬЕ

I. Семья как предмет закона

1

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату