Таксу эту он носил и лелеял в своем сердце, еще когда был в семинарии (171). Прихожане, естественно, вознегодовали на таксу с высокими ценами за требы. Дошла о ней весть до архиерея. От. Семен, оказалось, восторжествовал: такса его не только не разорвана была владычною рукою, а пошла еще лучше 'в ход'. И неимущие даже несли ему столько, сколько полагалось! (216)... Вот каковы 'новые' иереи! Неужели все? По-видимому, так! Ведь г. Потапенко пишет не газетную заметку об единичном факте: он обобщает как будто свои наблюдения над новыми иереями, группирует около от.
Семена яркие черты, присущие целому поколению 'детей', всем новым пастырям. Итак - лейтмотивом пастырской деятельности 'новых' является - такса! Пышным цветом цветет у новых - культ мамоны! Архипастырский жезл не бьет сребролюбивой руки пастырей. Совесть у них спокойна, либо и вовсе ее не обретается в новых: сожжена, видно! Идиллия, подумаешь, точно вот при блаженной памяти 'барщине': гуляй низкие страстишки не бар только, а новых иереев - на просторе. 'Вся вам лет и вся на пользу!..' Надо ли, однако, говорить много, что новые иереи г. Потапенко - уродливая карикатура на действительность, злая, глумливая, тенденциозная. Обидно, право, видеть, как свои-то, православные люди, поют в тон злым недругам церкви и пастырства - каким-либо штундистам и пашковцам. Пусть бы даже и были отцы Семены в каких-либо диких уголках, - но чего же ради и называть таких выродков - 'новыми' представителями пастырства? Лучше было бы покрыть срамоту все же отцов духовных покрывалом снисходительности*, а не тащить на свет Божий, на посмеяние миру крещеному и некрещеному - редкостные экземпляры нравственных уродов, как будто и способных вырасти лишь на новой почве. Не грешно смеяться над смешным, но грешно делать смешным несмешное. От. Семен, по нашему мнению, больной человек, психопат. Высмеивать больного, а тем более ставить его типом новых, судите сами, малоталантливая выдумка. Не знаю, что сказали бы, положим, доктора, если бы новому какому Потапенко пришло в голову написать книгу под заглавием: 'Самый новый' - 'из московской хроники', - в которой откровенными мазками намалевать во весь рост врача Z., прививающего больным и здоровым скверную фр. болезнь, - при молчаливом согласии высших врачебных начальств. Думаем, что в такой хронике нашли бы обиду целому сословию врачей. Не славу нам - теперешним пастырям - несет и 'Новый' г. Потапенко. Он брызжет грязью и на невинных в 'новых' злохудожествах, созданных фантазией) г. Потапенко - далеко не благодушного юмориста.
______________________
* Вот это - правда. Укором другому сам не очистишься. Духовенство наше если и скупо, то сюда пошел талант, потому что ему некуда деться. Сидит батюшка дома, знает только требы и службу; и растет в детей и в деньги. Ни науки у него, ни широкой исторической деятельности. 'Матушка', по способу выбора невест, часто - постыла. В. Р-в.
______________________
В некоторой степени уподобился г-ну Потапенко модный, кажется, теперь писатель-философ г. Розанов. Он очень смело указал в 'Нов. Времени' (N 8876 'Мал. фел.') на то, будто духовенство не признает венчание таинством, так как всегда и везде точно определяет и предварительно берет плату за венчание, и никогда никем в этом сверху (от архиереев?) не было остановлено. А плата не взималась никогда за таинства: в таинствах сообщаются дары Св. Духа. Взятие денег за это сообщение всегда считалось страшным грехом. Ясно поэтому, что венчание, совершаемое за плату, не принадлежало никогда к таинствам. Вот суть указаний г. Розанова! С г. Потапенко он сходится во взгляде на плату за требы. Оба очень определенно говорят - о таксе за требы. 'Точно определенная сумма платы, взимаемая до венчания' - что это, как не та же такса 'нового'? Крупная ошибка, г. Розанов! Никогда не дозволялось духовенству 'учинять торг за дело служения', а советовалось всегда и советуется теперь - 'быть довольным подаваемым доброхотным подаянием' (Дух. регл., ст. 21, пр. прич.). 'Истязание себе корысти от братии' - вымогательство платы за требы, - 'корыстолюбие, домогательство платы, договоры с прихожанами о плате за требы' - все это влечет за собою строжайшую кару для виновного, начиная от 'внушения с подпискою' до монастыря и низведения в причетники. Просмотрите грамоту архиерейскую, уст. д. кон., инстр. благоч-м, резолюции, положим, митр. моск. Филарета, и вы воочию убедитесь, что с таксою шутить нельзя иерею: она приведет его под архипастырский жезл. Церковь - не кочермница, где 'по прейскуранту' с prix-fixe - отпустят, чего прикажете. Не омраченный страстью сребролюбия иерей, поверьте, никогда не дерзнет предварительно точно определить и даже будто бы и взять, не сделавши дела, плату за него. А г. Розанов уверяет, что все всегда так вот и делают, как он сказал. Можно думать, что наш философ не разделил точно двух моментов в плате: есть плата за освещение церквей при венчаниях, за певчих, обстановку, - и есть плата за самый обряд венчания, за совершения таинства. Не спорим, что плата певчим и за освещение может быть точно определяема наперед; но нет прав у причта определять и требовать точной платы себе* за венчание. Она - доброхотное даяние и никаким регламентациям не может быть подчинена. А ежели где- либо и бывает иначе, то это - не по праву, а по произволу**. Обобщать же произвол одного или некоторых, до значения закона доводить исключительные случаи - по меньшей мере нелогично. В семьях не без урода, - но обидно же, когда из-за одного урода всех сочтут уродами. В золото речей своих не подобает г. Розанову вплетать паутины... Тяжело выслушивать от нашего немилосердного судии и другой очень тяжелый, как жернов осельский, упрек в непризнавании духовенством 'венчания' за таинство. Подумал ли г. Розанов, что не признавать иерею таинства - таинством не иное что значит, как обвинить себя в неправославии. Каждому иерею вменяется в обязанность совершать семь таинств, в том числе - 'венчание по воле и согласию мужа и жены' (арх. грамота). Если же иерей станет колебаться в представлении о венчании, если он дерзнет 'отметать' св. таинства, то он сам подпишет себе и приговор, отлучающий его от церкви и подвергающий его извержению из сана ('грам.' и Послед, в нед. правосл.).
______________________
* Ну, это трудно разделить. Тут-то и начинается софистика газетной статьи или злоупотребления быта. Нам, мирянам, где тут разобраться. В. Р-в.
** Так ведь о нем и говорится. Мы (миряне) видим обычай и по нему констатируем дела. В. Р-в.
______________________
Но 'как же, скажете, плату-то можно, однако, брать за венчание, если оно таинство? Ни симония ли это?' - Ничуть! Плата, как мы говорим, предлагается добровольно за труд, а не за благодать. Благодать нельзя оценить, да некому за нее и денег брать: она - от Бога. Цену ей знает один Бог, и цена эта, конечно, не может быть таксирована!.. Господа Иисуса Христа и св. Его апостолов кормили добрые души, приют им давали, служили им от имений своих, в благодарность за обильно даруемую ими благодать учения, исцелений. Но кто же скажет, что Богочеловек и Его св. апостолы 'торговали благодатию', в 'ковчежец' свой плату брали за израсходованную 'сумму благодатных даров'? Царь жалует милостию верного слугу, дает ему и вещественные знаки благоволения Своего -награждает орденом. За весть о царской милости, за вручение ордена, за самый орден награжденный платит что может и что даже должен платить по статуту. Неужели же он этою платою окупает царскую милость? Нет, он только за труд платит вестнику о Царской милости, платит за материал - для ордена потребный.
Священнику дано право и власть совершать таинства, быть посредником между Богом и пасомыми в сообщении благодати таинств, и вот паства в благодарность за труды его - поит его и кормит. Кроме полной правды, ничего нет в этом кормлении пастыря - 'млеком стада'! Молотит вол, хозяин обязан кормить его. И всякий делатель достоин мзды своей. Нельзя жестоко обрекать и пастырей на голодный стол*.
Прот. Н. Дроздов
______________________
* Господь с ними. И в мыслях ничего подобного не имел. Искренно ему
