лезть. Толстенный том с вырезами для букв сбоку. Старое издание. Отец ещё покупал. Отец… Сколько уже, как он умер? Четыре года. Четыре года. Четыре года всего, а будто и не было его никогда. Да он и при жизни человек тихий был. Что был — что не был. Тихий, незаметный. Только иногда, когда он был ещё мальчишкой, подойдёт к нему, посмотрит в глаза, несмело так, застенчиво, и тут же отведёт их. И рукой волосы погладит. Быстро как-то и тут же отойдёт. Словно стеснялся чего-то. А может, это от усталости. Он водил автобус, а попробуй посиди за рулём автобуса на городских узких улицах целую смену. От рук до почек всё болит. И нервы. Хотя нельзя сказать, что отец нервный был. Наоборот, тихий. Всё в себе держал… Это, говорят, хуже…
В Стипклифе Поттер остановился у телефонной будки, взял справочник и начал листать его. Писчебумажные магазины. Раз, два — всего четыре. Можно было и не смотреть в справочнике — все здесь, на центральной улице.
В первом магазине было прохладно, пусто и тихо. Молоденькая девушка в наброшенной на плечи куртке рассматривала журнал. На огромном, в целую страницу, фото была изображена смеющаяся красавица в норковой шубе, стоящая около роскошной машины. Шуба отражалась в лакированной поверхности металла.
— Простите! — Девушка вздрогнула и вскочила на ноги. — Зачиталась. — Быстрым движением плеч она сбросила куртку и ожидающе посмотрела на сержанта: — Что вам?
— Мне нужна линейка.
— Какая?
— Знаете, пожалуй, лучше железную. Хоть прочная, по крайней мере.
— Пожалуйста. Вот эти, десятидюймовые, по девяносто. А эти длинные — по два десять.
«Эти, — подумал Поттер, беря в руки парочку десятидюймовых хромированных линеек. — Точно такие же. Господи, неужели же повезёт…» Лейтенант его в Стипклиф не посылал. Сам решил ехать. Вот вам и Поттер…
— Короткие, пожалуй, подойдут.
— Одну, две?
— Да давайте две, чтоб не бегать каждый раз, как потеряются…
— Пожалуйста. Доллар восемьдесят.
Поттер с сомнением посмотрел на девушку:
— А хорошие они? Не сломаются?
— Что вы! — обиженно сказала девушка. — Прекрасные линейки, отчего же они сломаются?.. Завернуть?
— А что покупатели говорят? Не возвращают?
Девушка бросила быстрый взгляд на Поттера, и он усмехнулся про себя. Она, наверное, думает: ну и зануда. Если он не может решиться купить линейку за девяносто центов, как же он, интересно, женился?
— Никто никогда не жаловался?
— Никто, — ещё более обиженно помотала головой девушка и посмотрела на норковую шубу и блестящий бок автомобиля. Она вздохнула.
— А покупают сразу по две линейки? — спросил Поттер и подумал, что незачем было разыгрывать эту маленькую сценку. Можно было сразу спросить, что его интересует.
Девушка снова оторвалась от норковой шубки, на которую смотрела краешком глаза.
— По две? По две линейки?
— Ну да.
— Да. Наверное…
— «Да» или «наверное»?
Продавщица посмотрела на сержанта и еле заметно пожала плечами.
— Ну хорошо, — сказал Поттер. — Так мы, похоже, никогда не договоримся. Я из полиции. Меня интересует, не покупал ли у вас кто-нибудь в последнее время, ну, скажем, за последнюю неделю две такие линейки.
— Конечно, покупали. Иногда по два-три дня никто не спросит, а иногда за день штуки три продашь…
Девушка теперь смотрела на сержанта с большей симпатией. Всё-таки полиция поближе к норковым шубкам, подумал Поттер. По крайней мере к краденым.
— Вы меня не совсем поняли, мисс. Не покупал ли кто-нибудь две линейки сразу, как я?
— Не-ет, — с сожалением протянула девушка.
— Точно?
— Точно. Я б запомнила. Металлическая линейка — это не такая вещь, чтоб их сразу по нескольку штук покупали.
— А вы всё время одна в магазине?
— Да, мать больна. Когда она здорова, мы с ней меняемся. Магазин принадлежит матери…
— Спасибо, — сказал Поттер и направился к выходу.
— А линейки? — спросила девушка. — Вы их возьмёте?
— Давайте, — вздохнул Поттер и протянул деньги.
Второй магазин был больше, наряднее и богаче. На стенах висели две яркие рекламы карманных калькуляторов. На одной из них блондинка неземной красоты извлекала на калькуляторе, судя по подписи, корень. При этом на лице её было написано такое блаженство, что каждому ребёнку сразу же становилось ясно: без карманного калькулятора «Эйч-пи» человек счастливым, красивым и преуспевающим быть не может, не говоря уж о невозможности быстро извлекать корни.
Поттер подошёл к продавцу с сонными глазами и, испытывая стыд, что не покупает себе калькулятора «Эйч-пи», спросил, есть ли в магазине металлические линейки.
— Вот такие, — добавил он, показывая продавцу линейку, купленную в первом магазине.
Продавец несколько раз моргнул, пытаясь проснуться, внимательно посмотрел на линейку, потом на Поттера и надолго задумался. Похоже было, он решал, не вложить ли ему все свои сбережения в металлические линейки, раз они начинают пользоваться таким спросом. Очевидно, ни к какому твёрдому выводу он не пришёл и сказал, что линейки есть.
— Я из полиции, — сказал Поттер и положил локти на прилавок.
— Слушаю, — наклонился к нему продавец. Он уже совсем проснулся.
— Я хотел у вас узнать, не покупал ли кто-нибудь в течение последней недели или двух такие линейки. Причём две сразу.
— Две?
— Да.
— Сразу?
— Да.
— Гм… Интересно. Вот вы спрашиваете — и я сразу вспомнил. Да, только не две…
— Меня интересуют именно две.
— А четыре?
— Что?
— Четыре. Я, помню, подумал: а зачем человеку, интересно, сразу четыре линейки? Что можно делать с четырьмя линейками?
Поттер почувствовал, как по позвоночнику лёгкой щекочущей волной прошёл озноб. Щекочущий охотничий озноб. «Спокойно, — сказал он себе. — Не торопись. Скорее всего, это не то».
— А когда это было? — спросил он.
— Гм… Позвольте, сейчас я соображу… Так, так… пять или шесть дней назад… Минуточку… Да, пожалуй, шесть дней назад.
— Вы точно помните?
— Да. В тот день привезли новые калькуляторы, — продавец кивнул на блондинку, всё ещё пребывавшую в блаженном трансе, — и я, знаете, как-то подумал, когда покупатель попросил четыре железные линейки, что калькуляторы калькуляторами, а железные линейки лет сто уже, наверное, не
