Арина Холина
Увидимся в аду
26 мая 2003 года, 19.00
ЗЕМЛЯ
— Не перебивай! — Наташа вскрикнула так резко, что люди за соседними столами нервно обернулись. — Еще вчера я готова была превратить тебя в морщинистую старуху с артритом на пальцах и недержанием мочи…
— А тебе не слабо? — с издевкой произнесла Маша.
Наташа вскинула брови и надула губы — гримаса означала: «Тебе хватает наглости сомневаться?»
— Все изменилось, — взволновалась Наташа. Она нервно хрустнула пальцами. — Он уже не принадлежит ни тебе, ни мне. Он умрет.
— Ка-ак? — ахнула Маша.
Наташа потянулась к пачке «Мальборо». Долго копошилась, вынимая сигарету, — дрожали руки. Перетряхнула сумку в поисках зажигалки, прикурила, отпила из стакана белое вино, еще раз затянулась… И наконец объяснила:
— Седьмого мая он поедет на машине по Садовому кольцу, а на перекрестке в три часа дня на скорости сто двадцать километров в час в него врежется красная «ауди». Водитель «ауди» отделается сотрясением мозга, а Игорь умрет.
— Но… почему? — Маша глупо улыбнулась. До нее словно не дошел смысл сказанного.
— Он сделал свое дело. — Наташа говорила жестко, но казалось: еще чуть-чуть — и она разрыдается.
— Какое? Что за дело? Не понимаю… — Маша нервно ерзала на стуле.
— Ровно через двадцать дней у одной женщины от него родится сын… — устало произнесла Наташа и осеклась.
— И что? — Маша возмущенно стукнула кулаком по столу. — Он что, спермодонор?
— На большее он не способен. К тому же этот… как его..
— Отдел вероятного будущего предсказал — у него нет шансов остаться в живых.
— Отдел будущего? — нахмурилась Маша.
— Ну, это нечто вроде их отдела кадров, — нетерпеливо объяснила Наташа. — Сидит какой-нибудь хлыщ, задает вопросы типа «Нравитесь ли вы себе, когда смотритесь с утра в зеркало? Вы всегда заранее знаете, за кого будете голосовать на выборах в Думу, или руководствуетесь спонтанной симпатией?»… А потом решает, что ты не подходишь, потому что слишком самостоятелен или образован для какой-нибудь там должности. Эй, ты понимаешь, о чем я? — Наташа окликнула Машу, которая словно впала в спячку.
— Да-да, — вздрогнула Маша.
— Ну вот они и решили, что за ближайшие десять лет Игорь начнет торговать наркотиками, сядет в тюрьму, а когда выйдет, превратится в алкаша. Будет приходить к сыну и побираться. Все это повлияет на судьбу сына. А на этого ребенка у них большие планы. Он должен стать влиятельным человеком. То ли политиком, то ли кинозвездой… Ему специально подобрали маму — она там вся из себя шибко умная и богатая, и папашу — писаного красавца, Игоря. Въезжаешь?
— Но он же… хороший… — Маша кусала губы.
— Да. Хороший, — согласилась Наташа. — Но ленивый, испорченный, легкомысленный, и у него нет цели.
— Но мы же с ним еще увидимся? Если он умрет… — сообразила Маша.
— Лет через тысячу, — усмехнулась собеседница. — Его засадят в шестой круг, туда всех за праздность отправляют. Там на века застревают.
— Откуда ты все это знаешь? — сощурилась Маша.
— Бабка нагадала.
— Ба… бабка? — облегченно выдохнула Маша. — Ну, тогда…
— Рано радуешься! — одернула ее Наташа. — Она из бывших наших. Падший ангел, что-то в этом духе. Работала в Вероятном будущем и незаконно снабжала информацией этого… ну, как его, блин… Нострадамуса. А он оказался парень не простой — книгу написал, и…
— Я знаю, кто такой Нострадамус и что он написал! — перебила ее Маша.
— Ее выгнали, но она неплохая тетка, и у нее остались связи. Ей помогают. Так что все верно.
— Это несправедливо! — едва сдерживая слезы, промямлила Маша.
— Ха! — Наташа прикурила вторую сигарету от первой и жестом попросила официанта повторить заказ. — Ты думаешь о себе, а они, — она ткнула сигаретой в потолок, — обо всех сразу. Для них так поступить — все равно что для моей секретарши перекрасить ногти. Правда, есть одно «но».
Маша вскинула брови и, не спрашивая разрешения, подцепила сигарету.
— Какое?
— Он должен… — Наташа смутилась. — Встать на путь истинный. Стать другим человеком. И мы можем ему в этом помочь. Подадим апелляцию. Пока ее будут рассматривать, он исправится и останется жить.
— За десять дней? — усомнилась Маша.
— Да! — Наташа залпом допила вино и помахала официанту. — И знаешь, что его спасет?
Маша вопросительно кивнула.
— Любовь! — торжественно заявила Наташа.
— Любовь? — Маша вытаращила глаза.
— Любовь, любовь, — повторила Наташа. — Он должен влюбиться. По-настоящему. Любовь меняет людей, разве ты этого еще не поняла? Они забывают о себе, совершают дурацкие благородные поступки, стараются быть лучше…
— В кого же, интересно, он должен влюбиться? — ехидно поинтересовалась Маша.
— Вот это вопрос по существу, — усмехнулась Наташа. — К сожалению, ни в тебя и ни в меня. Мы должны найти ту, которую он беззаветно полюбит.
— Среди пятнадцати миллионов жителей этого города? — фыркнула Маша. — Как мы это сделаем? Мы ведь даже не ангелы!
— Верно… — Наташа прищурилась. — Мы две безответно влюбленные, готовые на все ведьмы.
25 апреля
РАЙ
Улица Справедливости была извилистая и крутая. Она тянулась от самого центра — площади Всепрощения — и петляла по холму до набережной. Вдоль тротуаров красовались двухэтажные домики и трехэтажные особняки, перед которыми расстилались ухоженные газоны.
С последних этажей открывался потрясающий вид на Левый берег. На реку, на сады и на красный блестящий трамвай, тарахтевший по улицам, то поднимавшимся, то спускавшимся. На знаменитый кафешантан «Счастье», в котором выступали Элвис Пресли, Джимми Моррисон, Элла Фитцджеральд, Джон Леннон, Мэрилин Монро, Чарли Чаплин, Бенни Хилл… Первые этажи занимали кофейни, закусочные,
