— Какой он подлый! — прошептала Наташа. — Как в койку — лучший друг, а стоит…
— Мне из-за вас, между прочим, тоже влетело. — Марат остановился так резко, что Наташа налетела на него. — Думаете, я по доброй воле с вами валандаюсь?
Они поднялись на третий этаж. Там не было ни одного посетителя — лишь какой-то сутулый ангел в грязной рясе нервно топтался под дверью. Ангела Марат чуть не огрел дверью по голове. Вместо извинения набросился: «Что ты тут встал? Здесь же ходят!» — и поспешил к высоким дверям, которым бы больше подошло называться «вратами», если они, конечно, так и не назывались. Ангел обогнал спутников, распахнул створы врат и объявил:
— Прибыли!
Маша ощутила, что ноги становятся чугунными, а Наташа почувствовала шум в ушах — она вдруг так разволновалась, что в глазах потемнело. Кое-как добравшись до центра аудитории, девушки рассмотрели присутствующих.
Ближе к задней стене сидели двенадцать апостолов. Прямо по Новому Завету: Филипп, Варфоломей, Андрей, Матфей, Симон, Фаддей, Фома, Иаков, Петр, Иоанн, Матфей, а вместо Иуды — Павел.
Рядом с ними на возвышении стояло большое кресло, в котором, закинув ногу на ногу, председательствовал архангел Гавриил. На нем была, как показалось девушкам, несколько пижонская ряса, рукава которой архангел закатал, обнажив мускулистые руки.
Напротив, на свидетельских местах, с мрачными лицами расположились Вилария, Роза, Магда, Грета, Соня, Марта..
Марат присоединился к свидетелям, а Машу с Наташей все тот же никудышный ангел отвел на места для подозреваемых. Там их поприветствовал молодой юркий мужчина.
— Меня зовут Иуда, я буду вас защищать, — представился он.
— Тот самый Иуда? — возбужденно прошептала Маша.
— Тот самый, — ухмыльнулся он. —
— А-а-а… — промямлила Наташа, прикидывая, насколько можно Иуде доверять.
— Вас будет обвинять Азраиль, — предупредил Иуда. — С ним не так легко справиться — хитрый черт… Ну, с Богом, — перекрестился он, когда Гавриил дал сигнал, что заседание начинается.
Суд длился бесконечно. Одни свидетели обвинения плюс красноречивый Азраиль отняли не меньше пяти часов. Затем выступил Иуда и по-новой допросил очевидцев — на это ушло всего двадцать минут. Наконец, когда вымотавшиеся присяжные, свидетели и обвиняемые покинули зал на получасовой перерыв, Иуда шепнул Наташе: «Если честно, то шансов у вас нету», — чем привел озверевшую от нудных подробностей девушку в боевое настроение.
Когда же слушания возобновились, Наташа неожиданно для всех поднялась со своего места, вышла на середину зала и перебила Азраиля.
— Простите меня все, — громко начала она. — Но я бы хотела побыстрее закончить всю эту галиматью…
Присяжные-апостолы возмущенно зашумели.
— Дайте мне сказать, и нам больше не понадобятся ни адвокаты, ни свидетели, ни прения. — Она посмотрела на судейских, которые уже более милостиво отнеслись к ее выходке. — Согласны? — Присяжные закивали, а Маша в ужасе прикрыла лицо руками, ожидая от подруги немыслимой глупости.
— Так вот, уважаемые, — продолжила Наташа. — Вы осуждаете нас за то, что мы хотели сделать человека счастливым. — Зал возроптал, но Наташа перекрикнула их: — Да! Вам всем наплевать на людей — вы сидите здесь, такие равнодушные, напыщенные святоши, презирающие мир, суету и тщету, как вы выражаетесь, бытия! Что вы знаете о людях? О том, чем они живут, как они думают и чувствуют, кроме того, что они прелюбодействуют, чревоугодствуют, убивают, жадничают, ленятся, грустят и гордятся? А? Вы же ничего не знаете о том, как они любят, как радуются, веселятся, помогают друг другу и работают не покладая рук. Не вы создали этот мир, и не вам его судить! Делайте со мной что угодно — простите, но мне все равно, потому что мой мир, моя совесть, мои награды и наказания — во мне, а не в вашем мнении о том, чего вы не знаете! Все!
Едва Наташа закончила, в зале начался переполох. Апостолы повскакивали с мест, охранники прибежали на шум, неопрятный ангел от страха повизгивал, а Соня, Марта, Грета, Магда и Роза словно окаменели. Иуда же отошел в сторонку, делая вид, что он не с ними, а совершенно случайно здесь оказался.
— Замолчите! — Гавриил поднялся с кресла и грозно сверкнул глазами. — Заседание переносится на завтра, на два часа.
— Но в три он должен умереть! — Маша вскочила со стула. — Вы что, не понимаете? Спасите его!
— Мы говорим здесь о судьбе всего человечества, а ты хочешь, чтобы мы ковырялись в судьбе какого-то жалкого человека? — прикрикнул на нее Азраиль.
— Вот о чем я и говорю! — От всего пережитого Наташа зарыдала. — Судьба человечества! — передразнила она сквозь слезы. — Х… Й вам положить на эту судьбу!
— Это возмутительно! — выступил Иуда. — Не оскорбляйте суд!
— Да пошел ты! — рявкнула на него Маша.
Но тут подоспел Марат. Он схватил Машу за руку, Наташу дернул за локоть и потащил к выходу. Когда они очутились на улице, Марат поближе придвинул к себе девушек и горячо зашептал:
— Успокойтесь! Он сам выразил желание побеседовать с вами. Я… случайно выяснил.
— Кто — он?! — истерически дернулась Маша.
— Ти-ше! — наклонившись к ней, цыкнул демон. — Он — это Он! — Марат задрал голову и посмотрел на небо.
— Да ладно? — глупо удивилась Наташа. — С чего это?
— С того это, — буркнул Марат.
Они уже спустились к берегу, где их ждал страж, Марат запихнул девиц в лодку, кивнул бритоголовому: «Отвезешь», — развернулся и быстро удалился.
Наташа все еще пылала негодованием, а Маша угрюмо смотрела на черную воду.
— Ну что ты куксишься! — Наташа встряхнула подругу. — Прекрати сопли пускать! Все будет хорошо!
— Он умрет, — слишком спокойно ответила Маша. — И Ни хрена мы не можем сделать.
Игорь полусидел на кровати. У него в подмышке сопела Настя, уже наполовину заснувшая. Густые волосы щекотались, но он держался, чтобы не потревожить ее дрему. Он никогда не думал… и даже сейчас не думал — чувствовал, что можно быть таким безмерно счастливым лишь оттого, что почти незнакомый человек — невеста! ха-ха! — будет вот так держать свою гладкую ладошку у него на животе, капризничать, как капризничают уставшие дети: «Дай мне то, дай мне се! Хочу этот фильм, хочу другой!» — а он будет радоваться любому ее желанию…
Когда она приехала, Игорю стало неловко. Он первый раз за много лет понял, что существуют трудности, связанные с сексом. В том смысле, что он не мог представить, как себя вести, что можно себе позволить, а что нельзя, застеснялся и испугался того, что она захочет с ним переспать, и одновременно очень захотел этого — чтобы она захотела…
Они устроились на постели перед теликом. Настя за считанные секунды превратила кровать в помойку — накрошила, пролила чай, заляпала мороженым… Кое-как прибравшись, Игорь усадил Настю так, чтобы ей под руки не попадались стаканы и варенье, переставил вазу с сухими цветами и прикрыл окно, чтобы Настя в него случайно не вывалилась. И туг, когда он только успокоился и расслабился, Настя повернулась к нему и поцеловала. Нежно прикоснулась своими губами к его — поначалу они так и целовались, одними губами, лишь время от времени прикусывая друг друга от избытка чувств. Но когда он прижал ее к себе, жадно
