Ларк открыла было рот, но Стоук перебил ее:
— Ничего она тебе не скажет.
— Да брось, кузен! Пусть поговорит. По-моему, она женщина прехитрая и наверняка умеет сочинять занимательные истории. — Хотя Луи улыбался, в его голубых глазах появился нехороший блеск, предупреждающий о том, что его терпение не безгранично и он готов накинуться на всякого, кто будет ему перечить.
— Хитрость, по моему разумению, милорд, не достоинство, а порок, — заявила Ларк.
— Если бы у людей не было пороков, жизнь стала бы пресной и скучной. Взять, к примеру, моего кузена… — Луи указал на Стоука. — Наверняка у него их целая куча. Ты же не просто так пырнула его кинжалом, верно?
— Что-то мне не верится, что у него много пороков. До сих пор по крайней мере я не обнаружила у него недостатков. За исключением небольших пробелов в воспитании. — Она оглянулась на Стоука и заметила, что он недоуменно смотрит на нее.
Луи удивленно выгнул бровь:
— Рад, что ты так высоко ценишь моего кузена. Кстати, я тоже всегда считал, что он — человек чести. — Луи посмотрел на Стоука и улыбнулся. Потом, решив сменить тему, переключил внимание на Балтазара. — Волк в качестве комнатной собачки леди? Любопытный выбор. — Луи протянул руку, намереваясь погладить Балтазара.
Волк присел, оскалил зубы и зарычал.
Луи отдернул руку.
— Теперь я понимаю, почему ты держишь его при себе.
— Да, он охраняет меня. Но это не единственное его достоинство. Балтазар, кроме того, отлично разбирается в людях.
По залу волной прокатился приглушенный смех.
Глаза Луи угрожающе блеснули; Ларк поняла, что совершила ошибку, ответив лорду Тревелину в привычной для себя дерзкой манере. Дерзить этому человеку было крайне опасно.
Но Луи сдержался и, как прежде, заговорил спокойно и вежливо, хотя в его голосе чувствовалась скрытая враждебность.
— Думаю, в твоих словах есть рациональное зерно. Надо будет и мне завести ручного волка. — Он взял с блюда кусок пирога с мясом, швырнул его Балтазару и устремил на Ларк пронзительный взгляд, который, казалось, говорил: «Подожди немного, девушка, я и из тебя сделаю домашнее животное».
Ларк не сомневалась, что Луи постарается воплотить эту невысказанную угрозу в жизнь. Она повернулась и посмотрела на маленького молодого человека, сидевшего рядом с Тревелином. Тот насмешливо прислушивался к разговору. На мгновение их взгляды встретились, и огромные глаза золотоволосого выразили досаду, после чего он с отсутствующим видом взял стоявшую перед ним щербатую чашу.
В зал неожиданно вошел Роуленд. Его сопровождал священник в коричневой сутане. Когда на святого отца падал свет, золотой нагрудный крест, надетый поверх сутаны, сверкал, как звездная россыпь. Для священника он выглядел слишком молодо — Ларк дала бы ему не больше двадцати пяти — и в отличие от других носил на боку длинный меч.
Девушка почувствовала, что Роуленд украдкой смотрит на нее, и бросила на него взгляд. Его голубые глаза выражали осуждение, но он быстро отвел взгляд в сторону.
«Еще один враждебно настроенный ко мне человек», — подумала Ларк и вздохнула. Что и говорить, врагов у нее здесь было многовато. Если бы она стала составлять их список, одного листа пергамента наверняка не хватило бы.
Священник и Роуленд подошли к Стоуку. Видно было, что они хотели что-то сообщить ему, но ни один не отваживался заговорить первым. Наконец Роуленд сказал:
— Варик заболел. Как раз перед тем, как ты приехал.
Стоук нахмурился.
— Что с ним? — спросил он, устремив взгляд на священника.
— Мы не знаем, — мрачно произнес священник. — Сейчас за ним ухаживает лекарь. Он уже пустил ему кровь. Уверяет, что мастер Варик скоро поправится… — Он замолчал, потому что Стоук, не дослушав его, подхватил Ларк под локоть и быстрым шагом направился к лестнице, которая вела в жилые покои замка.
Роуленд посмотрел на Балтазара и сказал:
— Знаешь, Амори, мне всегда казалось, что священники дают перед Богом клятву говорить людям правду. Амори печально опустил голову:
— Да, я часто совершаю поступки, не подобающие священнику. Готов признать также, что ложь и впрямь греховна и к ней чаще всего прибегают трусы. Тем не менее я не мог сказать своему другу, что его единственный сын и наследник при смерти.
Глава 16
Стоук мчался по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и тянул за собой Ларк. За ними бежал Балтазар.
— Если у тебя заболел сын, я помогу ему!
— Ты уже помогла мне — дальше некуда, — бросил, не оборачиваясь, Стоук.
— Верь мне, прошу тебя! Позволь хотя бы взглянуть на него!
Стоук обернулся, сжал ее плечи и основательно тряхнул.
— К сыну я тебя не подпущу. И больше не говори мне об этом.
— Куда ты ведешь меня?
— В свои покои.
— Но почему в покои? У тебя что — нет другого места для пленницы? Подземелья или башни?
— Не бойся, Ларк. Я не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты меня сама не попросишь об этом. Не в моем обычае насиловать женщин. — Стоук оглянулся. — Если бы ты не давала воли языку, беседуя с Луи, я бы — так и быть — исполнил твою просьбу и посадил тебя в башню или подземелье. Но ты разозлила его. А с этим человеком шутки плохи. Другими словами, он чрезвычайно опасен. И воспользуется малейшей возможностью, чтобы отомстить тебе. Но если Луи попытается причинить тебе вред, мне придется убить его, а королю Ричарду не понравится, если я лишу жизни главнейшего заимодавца, который дает деньги на все его войны.
— Неужели ты убил бы из-за меня такого могущественного человека? — изумилась Ларк.
— Убил бы. Я ревностно охраняю то, что принадлежит мне, а ты — моя. И я тебя никому не отдам.
Они подошли к покоям Стоука. Он отворил дверь и втолкнул девушку внутрь. За ней проскользнул Балтазар.
В тот момент, когда Стоук хотел закрыть дверь, Ларк уцепилась за дверной косяк.
— Умоляю тебя — позволь мне взглянуть на твоего сына! Кровопускания ему только повредят, поверь.
— Я же сказал: ни слова об этом.
Стоук вдруг заколебался и посмотрел на Ларк в упор. Минута, казалось, тянулась бесконечно. Наконец Стоук принял решение. Отцепив пальцы Ларк от косяка, он захлопнул дверь.
— Я могу помочь ему! Прошу тебя, дай мне такую возможность! — закричала Ларк из-за двери.
Стоук ничего не желал слушать. Накинув на задвижку стальной запор, он быстро двинулся по коридору к комнате Варика.
Далия, нянька мальчика, полная женщина с суровым лицом, которое, казалось, никогда не озаряла улыбка, стояла перед дверью скрестив на груди руки. Когда-то Далия была служанкой леди Сесиль, а потом, когда родился Варик, стала его нянькой. Такое повышение по службе вполне устраивало ее, но, когда Варик заболел, выяснилось, что эта должность имеет и отрицательные стороны.
Увидев Стоука, Далия воскликнула:
— Милорд! Как я рада, что ты вернулся! Варик только о тебе и спрашивает.
Стоук подошел к женщине:
— Как это все случилось?
