Хакмар вдруг понял, что на самом деле он никогда раньше не слышал этой песни – откуда же знает слова? Но под нее гораздо легче работалось. Хакмар погрузил заржавевшие от черной крови мэнквов лезвия в горшок со специальным составом. Кузница наполнилась вонючим едким дымом, но Хакмар не обращал на это внимания – в первый раз, что ли? Он продолжал работать молотом и петь:
Ему даже показалось, что где-то далеко-далеко его песню подхватили сильные голоса:
И в такт пению сзади затопотали шаги. Держа прокованный наконечник копья щипцами, Хакмар повернулся.
Из заполнившего кузницу едкого тумана вынырнул тот самый тощий стойбищный, которого он едва не пристрелил на стене.
– Какого Эрлика ты тут шастаешь! – заорал Хакмар, чувствуя одновременно и злость, и страх. – Подслушиваешь?
Неужели он слышал песню? Песню о проклятых черных кузнецах?
– Я… Я кузнеца ищу, – пролепетал стойбищный и уставился на что-то поверх Хакмаровой головы. Его узкие глазки распахивались все шире, шире… – Злой дух! А-а! Ты – злой дух! Подземный кузнец!
– Ты что такое говоришь! – растерянно пробормотал Хакмар. – Ты откуда знаешь…
Откуда он может знать? Кто он такой?
– Ты не выдумывай! – чувствуя настоящий страх, вскричал Хакмар. – Ты постой! – он попытался ухватить стойбищного за рукав, сам не зная, что собирается сделать – поговорить с ним или без долгих разговоров долбануть молотом по башке.
Но стойбищный просто завизжал, как недорезанный поросенок, и отскочил назад, раскидав составленные у стены металлические чушки.
– Мало того что стойбищный, еще и припадочный? – прыгая над катающимися под ногами чушками, заорал Хакмар.
Но стойбищный уже развернулся и ринулся прочь. У выхода раздались шум и вопли. Когда испуганный Хакмар добежал до двери, за порогом кузницы, в снегу, дергая ногами, лежал пришибленный шаман.
– Вы целы? Я сейчас позову кого-нибудь! – выкрикнул Хакмар и ринулся бежать. Он должен догнать того мальчишку! Не хватало, чтоб он мотался по крепости и рассказывал всем и каждому, что Хакмар – черный кузнец. Тогда ему даже защита воеводы не поможет.
Рыскающий по крепости Хакмар выбежал, наконец, к центральной площади, на которой расположился обоз.
Из соседнего переулка вдруг с воплями вылетели какие-то незнакомые парни, а за ними длинными скачками неслось нечто жуткое, пышущее красными искрами и… с громадным бревном в руках! Хакмар не успел даже охнуть, как бревно полетело ему в лоб. Тренированное тело само, без участия разума, швырнуло его на землю. Бревно просвистело над головой… За спиной раздался удар и протяжный стон.
Хакмар обернулся – в снегу, дергая ногами, лежал все тот же шаман.
Откуда взялся? Хакмар растерянно оглянулся на швырнувшее бревно существо… Так это же… Он, стойбищный! И точно – припадочный, убедился Хакмар, когда тощего мальчишку вдруг начало страшно корчить. У кого юрта окончательно едет (или что у них тут на севере – чум?), у тех, бывает, страшная сила появляется.
Издавая невразумительные вопли, стойбищный мальчишка уковылял в проходы между деревянными домами.
Только что пережившая осаду мэнквов крепость просто кипела. Ничего не понимающий Хакмар на некотором отдалении последовал за людьми, несшими шамана в его белый чум. Вот носильщики вышли обратно, оставив пострадавшего лежать…
С победным воплем из-за угла вылетел все тот же ненормальный. И кинулся на воинов.
Рот Хакмара сам собой приоткрылся.
Без лишнего хвастовства: он просто знал, что для своего возраста очень неплохой боец. Приз турнира молодых мечников Магнитной горы не первый День был его, а этим Днем он унес и межклановый Кубок Высоких Гор (отец тогда чуть на железную стружку не изошел от гордости!). Но то, что творил этот мелкий дикарь из северного стойбища, было далеко от обычного искусства горных мечников! Казавшийся нелепым и нескладным, тощий, будто Днями не кормленный, паренек в драной парке вдруг начал двигаться с непередаваемым, смертоносным изяществом. На глазах у Хакмара тело мальчишки распласталось в воздухе, а широкие рукава отмахнули прочь выпущенные в него стрелы! Рубящее движение ладони – и как срезанный, наконечник стражницкого копья воткнулся в утоптанный наст. Лишенная острия палка перекочевала в руки парня – и крутящийся вихрь, не хуже, чем Хакмарова любимая «мельница» на два меча, врубился в толпу стражников, разметая их в стороны. Последним прыжком мальчишка оказался перед входом – и тупой конец собственного воеводиного копья словно сам собой заехал хозяину в живот. Оставив за собой корчащихся и стонущих воинов, стойбищный перевалился через порог… Несколько ударов сердца на площади перед белым шаманским чумом царила потрясенная тишина…
– Спаси и защити Торум – снова вылазит! – полным ужаса шепотом выдохнул кто-то рядом с Хакмаром.
Полог рывком отлетел в сторону. Белый шаман крепости резво мчался впереди – будто не он только что охал на лавке! А за ним, вооруженный бубном, с гиканьем и воинственными воплями, несся мальчишка. Улепетывающий шаман и его неумолимый преследователь снова скрылись среди домов.
– Чего встали, чурбаны, – за ними! – простонал сзади воевода.
Неуверенно переглядываясь, воины побежали следом. Неспешной рысцой – похоже, окончательно поехавший стойбищный сумел нагнать страху!
Держась за живот, воевода на подгибающихся ногах подковылял к Хакмару.
– Это что за парень такой? – нависая над Хакмаром и яростно вцепляясь кузнецу в ворот, прохрипел старый воин.
Привычка снова сработала раньше, чем разум – Хакмар винтом ушел вниз, выкручиваясь из цепких пальцев старика. Отскочил в сторону.
Не у одного стойбищного, выходит, юрта поехала, – тут уже массовая откочевка!
– Я откуда знаю? Я его в первый раз вижу!
Воевода недоверчиво прищурился:
– Сперва ты появился – мальчишка, Дней тринадцать всего, а на мечах дерешься и соображаешь не хуже взрослого воина!
Хакмар поглядел на него обиженно – он дерется и соображает гораздо лучше многих взрослых воинов!
