визжащим поросенком под мышкой. Куда его несет, Ночь – не его время! Разобраться в шаманских странностях Хакмар не успел – он вдруг почувствовал сотни болезненных, как уколы иглой, прикосновений к носу, глазам, губам… В горле отчаянно запершило, все тело зачесалось, из носа потекла отвратительная слизь, а руки начали покрываться язвами. Хакмар попытался завопить и понял, что язвы осыпали даже язык. Одна с треском лопнула, выпуская наружу черный гной…
Хакмару стало жарко… Легкий, как праздничная фата прекрасной енге, ореол Рыжего пламени вспыхнул вокруг всего его тела. Язвы скукожились, будто испуганные. Хакмар изумленно уставился на свои руки – отвратительные нарывы уменьшались на глазах, стремительно усыхая в жаре пляшущего вокруг ладоней оранжевого марева. Ему вдруг показалось, что сквозь окружившие его тончайшие язычки Рыжего огня он видит омерзительных летучих тварей. Растопырив когтистые щупальца, они неслись прямо на него… и пища от страха, сворачивали в сторону, завидев его окруженные алым ореолом ладони. Над головой почему-то грохотал гром и сверкали молнии. А внизу мерно стучала шаманская колотушка.
Хакмар свесился со стены, вглядываясь в крепостной двор. Перепутавший День с Ночью белый шаман без чувств лежал на ледяной земле, а над ним, мерно приплясывая, бил в бубен припадочный стойбищный! Хакмару почудился чей-то торжествующий вопль, вроде бы донесшийся прямо с небес, и зигзаги молний начали прицельно лупить в крепость, будто копья, нанизывающие невидимого врага! И, похоже, действительно нанизывали – вопли корчащихся людей начали затихать, успокаиваться…
Зато в рокоте шаманского бубна Хакмару почудилось настоящее отчаяние. Он с тревогой поглядел на кружащуюся по двору крепости фигурку, почти полностью скрытую слишком тяжелым бубном. В этот миг стойбищный отшвырнул колотушку и бубен и сиганул прямо на груду бревен, оставшихся от стражницкой. И полоснул себя ножом по руке.
– Нате! Жрите! Идите сюда – возьмите! – на всю крепость проорал он и выпрямился, поднимая над головой окровавленную руку.
Хакмар глядел на него – и ему казалось, что он смотрит в отлично отполированное бронзовое зеркало. Вот именно так он сам шел в погоню за сожравшим стариков мэнквом – убить и умереть самому! Хакмар не знал, зачем – но этот стойбищный точно собрался помирать!
Но… Он не может его отпустить!
Хакмару показалось, что его подхватил какой-то вихрь. Раз – ухватить конец свернутой в бухту веревки, что всегда наготове лежит возле стенных луков. Два – привязать один ее конец к заряженному в лук колу. Три – свернуть второй конец затяжной петлей. Четыре – раскрутить!
Громадный, словно свернутый из сотен молний искрящийся шар вырвался из облачных небес и понесся точно к мальчишеской фигуре.
Хакмаров аркан упал стойбищному на плечи. Хакмар рванул пусковой рычаг лука… Коротко ахнула тетива, и выплюнутый луком кол усвистел в темноту. Снизу раздался короткий вяк – будто щенка придушили, – и на веревке повисла тяжесть. И тут же весь крепостной двор залило нестерпимым светом.
Щурясь от полыхающих снизу отсветов, Хакмар принялся выбирать веревку. Рывок – дыша, как вытащенная из воды рыбина, через гребень стены перевалился стойбищный. Вся его одежда была покрыта кровью и копотью.
– Слава Высокому Небу – не забыл еще, как аркан бросать, – пробормотал Хакмар, торопливо распутывая веревку. – Дед был бы доволен. Вроде тощий ты, а такой тяжеленный! Я думал, стрела тебя на ту сторону выдернет, а тебя до края едва дотащило! – Он зло поглядел на стойбищного и задрал ему рукав парки. Вытащив из-под платформы лука тряпку почище, принялся торопливо бинтовать располосованную руку. Не хватало еще, чтоб этот чуд северный кровью истек!
Спасенный им паренек застонал, приподнял голову… На лице его вместо облегчения мелькнуло настоящее отчаяние.
– Зачем? Ну зачем ты это сделал? – взвыл он, молотя свободным кулаком по льду стены.
«Да уж не от особой любви к тебе, припадочному!» – Хакмар пожал плечами, а вслух произнес:
– Кажется, ты мне очень нужен, стойбищный! Кажется, от тебя зависит моя жизнь! – Он неуверенно поглядел на валяющегося перед ним чумазого измотанного паренька не старше его самого. Глупо, конечно, надеяться, но… Вдруг этот обтрепанный чудила окажется учеником Донгар Кайгала, Великого Черного Шамана? Ведь он камлал в Ночи – Хакмар сам видел!
Обтрепанный чудила ухватился за протянутую Хакмаром руку и тяжело сел. Поглядел на Хакмара каким-то очень взрослым – устало-безнадежным – взглядом и буркнул:
– Тогда хотя бы не называй меня стойбищным!
Оно еще и требования предъявляет! А-а, ладно… Хакмар досадливо дернул плечом:
– Ну и как же мне тебя звать?
Стойбищный мальчишка что-то буркнул, потом тяжело вздохнул – словно принимая главное решение в своей жизни, – и выдавил:
– Донгар. Меня зовут Донгар Кайгал.
– Врешь! – зло выдохнул Хакмар. Донгар Кайгал – он… Он… Грозный Древний Черный Шаман, вернувшийся в Средний мир из подземного царства! Вот в таком виде вернувшийся? Ха, не смешите мои бродни! Донгар Кайгал – великий! Могучий! Он… Взрослый он! Все знает, все умеет, и – он должен помочь! Он знает, как помочь! А этот – что он может знать! – На себя посмотри, придурок! Какой из тебя Донгар Кайгал?
– Какой Донгар – такой и Кайгал, – мрачно буркнул в ответ спасенный им парень. – Хочешь, черную порчу на тебя наведу? – с какой-то совершенно змеиной ласковостью вдруг предложил он. – Еще не очень умею, но быстро учусь, однако! И настроение подходящее. Так хочешь?
И вот тут Хакмар ему поверил.
Свиток 28
Где Хакмар пытается уговорить Донгар Кайгала сделать его мастером
– Кули, говоришь? Духи болезней? Да, вот только болезней нам тут и недоставало, – задумчиво повторил Хакмар, болтая в чашке травяной настой. Снова отхлебнул и даже зажмурился от удовольствия – вкусно! Умеет все-таки кое-что этот стойбищный! И, похоже, не только травки заваривать. Он камлал среди Ночи, чтобы вызвать молнии самого Сяхыл-Торума, истребившие злобное воинство болезней, – и у него получилось!
Хакмар поглядел на мальчишку с некоторым даже опасением:
– Неужели ты и вправду – черный шаман?
И встретил в ответ такой же опасливый взгляд:
– А ты и вправду – черный кузнец? Из тех, которые против жриц? Которые… с Черным Кайгалом?
– Ага. Получается – из тех, что с тобой! – фыркнул Хакмар.
– Получается, однако. – Морда собеседника стала совсем страдальческой, а вздох скорее походил на стон.
Они сидели в шаманском чуме, где на лавке напротив чувала лежал бесчувственный белый шаман. За пологом слышались неуверенные шаги и покашливание – там топтался воевода. Собственно, Хакмар был уверен, что у воеводы были совсем другие планы – например, тряхнуть как следует обоих мальчишек да выяснить, что такое во вверенной ему крепости происходит. Но Донгар просто коротко бросил: «Все вон из чума!» – и стражники во главе с воеводой молча кинулись наружу. Еще и толкались у выхода – кто раньше приказ мальчишки выполнит. Воевода, как всегда, оказался самым дисциплинированным – вымелся первым. Хотя откуда взялась такая покорность, Хакмар не понимал – он же остался.
Все равно: невозможно поверить, что этот неуклюжий, тощий, обтрепанный и нечесаный парень – и есть тот самый Великий Черный Шаман, сумевший задать жару храмовницам!
Великий Черный Шаман горестно шмыгнул, вытер грязным пальцем нос и, скороговоркой бормоча что-то непонятное над горшком с запаренными травами, протянул руку за шумовкой… Хакмар усмехнулся. Когда этот стойбищ… нет, когда Донгар – надо приучить себя называть его именно так! – так вот, когда он
