— Но она, наверное, любила тебя?
Джас издал короткий хрипловатый смешок и почти грубо спросил:
— Ты не можешь представить мать, которая не любила бы свое дитя? Даже если она и любила меня, то явно где-то в глубине души, не выставляя своих чувств напоказ. Слышала бы ты, какими эпитетами она меня награждала!
— Знаешь, — осторожно заметила Блайт, — когда люди злятся, то могут Бог знает что друг другу наговорить. А потом раскаиваются. Чего только ни скажешь в сердцах!
Джас покачал головой.
— Когда мать злилась, то вытворяла вещи и похуже…
У Блайт защипало в глазах от жалости, и, задыхаясь, она прошептала:
— Неужели она тебя… била?
— Ага. Но я научился увертываться. Так что серьезных побоев мне не доставалось.
— Да она была просто психопаткой! — не выдержала Блайт.
— Из-за того, что ненавидела меня? — Он горько усмехнулся. — Ей пришлось выйти за человека, которого она презирала, за человека, который не уважал ее и постоянно изменял. Он очень редко бывал дома, поэтому всю злость и разочарование она вымещала на мне.
— О, Джас! — Блайт обхватила его за шею.
Джас обнял ее и доверчиво потерся колючей щекой о ее висок.
— Но я выжил, я всегда переживал все несчастья. — Он поцеловал ее в губы. — Мы вроде собирались поплавать?..
Они разделись и бесстрашно ринулись в еще прохладную воду. Вскоре стало немного теплее, и Блайт принялась дразнить Джаса, брызгая на него водой, пока он не погнался за ней по берегу. Они играли и резвились, заливаясь веселым смехом, а потом, рука об руку, медленно вышли из воды и, захватив одежду, также медленно, рука в руке, покинули пляж.
Проснувшись на следующее утро в объятиях Джаса, Блайт почувствовала, как он ласково расчесывает пальцами ее длинные волосы. Она медленно подняла лицо и запечатлела на его плече нежный поцелуй.
— Уже декабрь, — заметила Блайт. — На Рождество вся наша семья соберется у родителей. Приедет моя сестра с мужем и детьми, брат с женой и малышами и конечно же Мики. — Она вопросительно глянула на Джаса и быстро чмокнула его в кончик носа. — Не хочешь присоединиться? Я бы познакомила тебя со всей семьей…
Он даже не шевельнулся, но ей показалось, будто Джас стремительно от нее отдаляется, словно его душа, покинув телесную оболочку, блуждает где-то очень далеко. Не успел он и слова сказать, как Блайт была уже твердо уверена в его вежливом, но непреклонном отказе.
— Прости, — пробормотал Джас, — но у меня другие планы.
— Ну что ж, все правильно, — отозвалась Блайт, проглотив обиду.
— Мне, вероятно, придется слетать в Веллингтон к отцу.
Вероятно! Значит, у него нет более-менее определенных планов, но он хватается за любой мало- мальски подходящий предлог, только чтобы не проводить праздники с ее семьей! Злость и обида захлестнули Блайт. Она гневно отвернулась и зарылась лицом в подушку. Неужели Джас опасается, что она хочет втянуть его в серьезные отношения?
После завтрака Блайт отправилась в оранжерею, где с рвением набросилась на прополку цветов. Неприятный разговор осадком залег на дне души. И Блайт впервые задумалась: а не совершила ли она ошибку, став любовницей Джаса Тразерна?
Родители с детства приучали ее не позволять унижать свою гордость и трезво оценивать власть плотских желаний, а их дружная семья стала своеобразным примером долгого счастливого союза. У Блайт всегда было много друзей, как девочек, так и мальчиков, а еще была твердая уверенность, что в один прекрасный день она обязательно встретит своего принца, с которым и проведет всю оставшуюся жизнь. Но был ли Джас этим принцем?
Больше всего на свете Блайт хотелось, чтобы именно Джас оказался тем самым мужчиной, которого она так долго ждала. Она открыла ему сердце, мысли, подарила свою непорочность в надежде растопить ледяную оболочку, за которой, по мнению Блайт, скрывался отзывчивый любвеобильный человек. Она сделала все, что могла, но Джас так и не ответил на ее чувства.
Провозившись до полудня, Блайт мыла руки, когда пришел Джас. Увидев его, она почувствовала, как сердце подпрыгнуло от неожиданной радости.
— Подумал, что пора кормить мою маленькую трудягу, — сказал он. — Я не Бог весть какой повар, поэтому предлагаю прокатиться в Опуа. Или, может быть, ты слишком устала?
— Нет-нет! Мне нравится твой план. Это просто великолепно! — Она была очень утомлена, однако возможность провести остаток дня с Джасом мигом вернула Блайт к жизни.
Она постояла под душем, причесалась и стянула волосы на макушке в хвостик, после чего надела шорты и белый топ. Порывшись в гардеробе, Блайт откопала старенькие теннисные туфли. Она надела их, а потом окинула критическим взором свое отражение в зеркале.
Румянец на щеках мог появиться, когда она нагибалась и зашнуровывала туфли. Но откуда же взялся яркий лихорадочный блеск в глазах? А эта призывная полуулыбка?
Она выглядела, как женщина, готовящаяся к встрече с любовником. Ей бы не хотелось, чтобы все ее чувства были так ясно написаны на лице. Этим она проигрывала Джасу, который сильно преуспел, пряча под панцирь свои.
За рулем Джас показал себя осторожным и внимательным водителем. Он тщательно объезжал кочки и рытвины, попадающиеся на пути, а как только они выехали на шоссе, сразу же сбавил скорость, и поездка получилась — приятнее некуда.
Они выбрали ресторанчик на набережной. Джас предложил сесть за столик, находящийся на террасе, поскольку в помещении было душновато. Терраса полукругом нависала над пляжем, с нее открывался великолепный вид.
— Пойдем туда, — сказала Блайт, облюбовав столик у самых перил.
Они ожидали заказ, наблюдая за редкими пловцами, курсирующими недалеко от берега. Вот из воды вышел молодой мужчина. Он вел за руку маленькую круглолицую девочку лет четырех-пяти. Судя по всему, малышке очень нравился ее красный купальник с пышными оборочками. Она задорно трясла головой, волосы, превратившиеся после купания в мокрые смешные хвостики, брызгали на отца морской водой, и это приводило девочку в неописуемый восторг.
Недалеко от террасы на лежаке отдыхала красивая молодая женщина. Девочка вскинула ручонки и, весело размахивая ими, побежала к женщине. Присмотревшись к странным чертам лица малышки и ее нелепой раскачивающейся походке, Блайт вдруг с болью в сердце осознала, что кроха больна болезнью Дауна.
А малышка спешила в распростертые объятия женщины, выкрикивая на ходу:
— Мама! Мама! Я плавала!
Ее мать, еще шире развела руки и с восхищением воскликнула:
— Да, я видела! Какая же ты у меня умница!
Хвостики согласно запрыгали.
— Да. Умница. — Девочка, запрокинув голову, залилась смехом.
Блайт улыбнулась, радуясь счастью больной девочки, и взглянула на Джаса, чтобы разделить с ним свои чувства. С лицом темнее грозовой тучи, сердито сдвинув брови и плотно сжав губы, он безотрывно смотрел на ребенка.
— Джас!
Он промолчал.
— Джас! — позвала Блайт немного громче.
Его пристальное внимание к больной девочке выходило за рамки приличия, и Блайт почувствовала себя неловко.
— Что ты, Джас?
