— В чем дело? — Он наконец посмотрел на Блайт.
Она испытующе вглядывалась в его лицо, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему, но так и не смогла ничего прочесть за непроницаемой броней.
— Что с тобой?
— Ничего, — пробормотал он.
Но она видела, как предательски забегали его глаза, словно он хотел еще разок посмотреть на девочку.
— Давай пересядем, становится ветрено.
Естественно, было по-прежнему тепло, но возражать Блайт не решилась. Ей не давала покоя реакция Джаса на семью с больным ребенком. Он долго смотрел, а потом… убежал.
Но в больших голубых глазах малышки, в ее курносом носике и радостной улыбке не было ничего уродливого, отталкивающего. Да и неужели Джас раньше никогда не видел подобных детей?
Ресторан был по-прежнему полон, и Джас как-то рассеянно спросил, не хочет ли Блайт зайти в дамскую комнату. Она, пожав плечами, подчинилась.
— Я подожду тебя здесь.
В дамской комнате Блайт присела на кушетку и попыталась выбросить из головы неприятные мысли. Возможно, Джас просто задумался, решая какую-нибудь замысловатую математическую задачу, и даже не видел той семьи на пляже. Ну конечно, так и есть!
Улыбнувшись, Блайт встала и подошла к зеркалу, желая проверить, не растрепалась ли прическа. И, глядя на свое отражение, вдруг подумала: а что, если все дело во мне? Может быть, мне не хватает роста, а волнистые волосы лежат не так ровно и гладко, как у других девушек? Может быть, мое сердцевидное лицо не вписывается в классические стандарты? Внешность самая заурядная, хотя и симпатичная.
И есть ли во мне что-нибудь особенное, что-то, притягивающее Джаса, помимо симпатичного личика и безграничного желания выслушивать его математические сентенции? Пожелал бы он сделать меня своей любовницей, если бы я не соответствовала общепринятым нормам женской красоты?
Блайт, настроение которой резко упало, наскоро поправила волосы и покинула дамскую комнату. В вестибюле навстречу ей, натужно улыбаясь, шагнул Джас.
9
Он обнял ее за талию и повел к машине.
— А как же наш заказ? — слабо сопротивлялась Блайт.
— Даже ресторанная еда не сравнится с тем, что приготовлено твоими руками. И здесь слишком много народу.
Когда они покинули пределы города, Блайт осторожно поинтересовалась:
— Помнишь ту малышку на пляже?
— Какую еще малышку?
— Девочку с болезнью Дауна.
— Ну и что?
— Она тебе не понравилась?
— В каком смысле? — спросил Джас почти агрессивно.
— Ты так пристально ее разглядывал…
Он нахмурился и с силой вцепился в рулевое колесо, так, что побелели костяшки пальцев.
— Наверное, я о чем-то задумался.
И вдруг Блайт осенило. Просто на пляже Джас увидел благополучную семью: заботливого отца, мать, которая подбадривала и хвалила своего ребенка, и дочь — счастливую, не смотря на болезнь, девочку, окруженную любовью и лаской. И то, что ребенок был не совсем «нормален», совершенно не беспокоило родителей. Девочка, которую видел Джас, была не больным, а любимым ребенком, таким же, как все те дети, которым он завидовал во времена своего нелегкого детства.
Блайт положила свою ладонь поверх ладони Джайса и несильно, но ласково сжала ее. Какое-то время он никак не реагировал, но потом снял свою руку с руля и ухватился за кисть Блайт, словно та была спасительной соломинкой в жестоком водовороте жизни.
Они забыли о том, что с утра во рту у обоих маковой росинки не было, и сразу поднялись в спальню. Блайт чувственно реагировала на легчайшее прикосновение Джаса, который нежными трепетными пальцами исследовал мягкие очертания хорошо знакомого тела, лаская грудь и девически стройные бедра.
— У тебя такие красивые ноги.
— Я всегда хотела, чтобы они были чуточку длиннее.
— Но зачем? — Его язык принялся ласкать крохотную ямочку пупка, и Блайт на миг задержала дыхание. — Ты прекрасно сложена. Могу поклясться, — добавил Джас, — если бы я измерил твой рост и сопоставил бы его с диаметром твоего пупка, пропорция получилась бы идеальная.
— Почему это пришло тебе в голову именно сейчас? — Блайт сдавленно хихикнула.
Джас стал ласкать ее грудь.
— Один средневековый математик посоветовал ученым мужам проверить эту гипотезу на собственных женах.
— Давай последуем его совету! А вдруг я не соответствую данным стандартам? Ты будешь сильно разочарован?
— Нисколько, — пробормотал он, — ты никогда меня не разочаруешь.
— Я тебя люблю! — выдохнула Блайт, прежде чем губы Джаса нежно и в то же время агрессивно впились в ее рот.
Это был настойчивый, требующий обязательного ответа поцелуй, и глубокие, обжигающе страстные движения его языка сводили Блайт с ума, унося к вершинам захватывающего блаженства.
Она достигла высшей точки наслаждения, а Джас все целовал и целовал ее, пока глухие хрипловатые стоны не замерли на губах Блайт.
— Мне так неловко, — прошептала она.
— Неловко? Но почему?
— Я… я не сумела тебя подождать.
— Не говори глупостей. Все великолепно. Одна только мысль о том, что я довел тебя до исступления, возбуждает меня необыкновенно! Хочешь убедиться? — Он взял ее руку и положил на свою затвердевшую плоть. — Если ты не возражаешь, я…
— Мне всегда хорошо с тобой.
Блайт не ожидала, что во второй раз испытает неземное блаженство, но Джас снова подарил ей наслаждение. И, когда яркие звезды завертелись в хороводе, а ночь развалилась на куски в бездонном пространстве Вселенной, им пришлось цепко ухватиться друг за друга, чтобы суметь вернуться к реальности.
Саммерфилды весело, как всегда, встретили Рождество в коттедже Блайт, после чего взрослые вернулись в Окленд, оставив трех детей на попечение обожаемой тетушки Блайт. Племяннику Феликсу недавно исполнилось восемь, его сестре Лиззи и кузине Тесс было по шесть лет.
Джас уехал, как и собирался, в Веллингтон, и Блайт очень по нему скучала. Заботы о детях, их смешные словечки и забавные выходки отчасти скрашивали ее тоску. Каждый день мелюзга самозабвенно помогала Блайт, в основном пропалывая грядки с цветами, а потом все вместе мчались вприпрыжку на пляж, строили замки, закапывали друг друга по пояс в песок, плескались в воде.
На третий вечер их пребывания в доме Блайт, когда вся компания уселась обедать, раздался стук в дверь.
— Блайт! Ты дома? — послышался голос Джаса.
Набив рот сосисками в томате, троица вопросительно уставились на входную дверь, размеренно
