— А разве вас в детстве не любили?
Какое-то время он не отвечал, потом нехотя улыбнулся.
— Мы с вами забрались в такие дебри! Я бы не советовал продолжать эту тему.
— Я не имела права об этом спрашивать. — Блайт вспыхнула. — Но вы сами начали…
— Нет, вы!
— Хорошо, извините.
— Я ценю вашу заботу, Блайт, — тихо сказал Джас. — Но не стоит тратить на меня так много времени и сил. Приберегите их для своих подсолнухов…
3
Итак, Джас вежливо дал понять, что не любит, когда кто-то сует нос в его личную жизнь.
— Не надо разговаривать со мной, как с маленькой! — выпалила раздраженная Блайт.
— Я и не собираюсь, — возразил Джас. — Может, мне лучше уйти?
— Конечно же нет! Пейте свой кофе.
На веранде воцарилась тишина. Ветер, подувший с океана, пронесся над зелеными холмами и зашуршал верхушками деревьев. Сизые облака уплывали прочь, открывая все больше веселого синего неба. Казалось, что серебристые подвижные волны, с ревом набрасывающиеся на круглые прибрежные валуны, поглощают все внимание Джаса.
— Вид отсюда намного лучше, чем из моего окна, — заметил он. — Но у вас, наверное, очень ветрено?
— Это зависит от направления ветра. Если он дует прямо с океана, то, конечно, холодновато. А вообще-то мне нравится, когда чуть-чуть штормит.
— Так значит, во время шторма вы испытываете радость?
— Не пойму, что в этом плохого?
— Да ничего! — Несколько секунд Джас внимательно изучал собеседницу насмешливым взглядом. Затем вдруг резко отвел его в сторону: — А вы не боитесь за цветы?
— Естественно, боюсь. Но стихия не застанет меня врасплох, я внимательно слежу за прогнозом погоды.
Джас рассеянно кивал, погруженный в собственные мысли. Он допил кофе, а от второй чашки вежливо отказался:
— Я слишком долго отвлекал вас от работы, — произнес он, вставая.
— Ну да, вам ведь тоже нельзя терять время! — спохватилась Блайт. Она тоже поднялась и пошла провожать гостя. — Но, признайтесь, в настоящее время вы не преподаете?
— Почему же? Я занимаюсь с учениками по почте.
Оказалось, Блайт никогда о таком не слышала:
— Музыкой?!! Но как можно брать уроки музыки по почте?
— Вовсе не музыкой. — Джас явно сомневался, продолжать ли эту тему, но так как девушка продолжала смотреть умоляющим взглядом, в конце концов сдался. — Я преподаю математику.
— Ах, математику… — разочарованно протянула Блайт.
— Высшую математику, — уточнил Джас и быстро добавил: — А эта наука не терпит пустой траты времени.
Ага! Вот ты и получила за свою болтовню! — пронеслось у нее в голове.
— Надо признаться, в школе математика давалась мне с трудом, — сказала Блайт.
— Вы не одиноки, но скорее всего имеете в виду арифметику. Настоящая же математика… это волшебная наука, полная загадок.
— Так-таки и волшебная? — недоверчиво переспросила Блайт.
— Пифагор, например, основал целое религиозно-философское учение, исходившее из представления о числе как основе всего сущего.
— Вы тоже боготворите числа? — Блайт послала ему лукавую улыбку.
— Они меня просто восхищают. — При этом признании глаза Джаса вдруг ярко заблестели. — Вам должно понравиться высказывание одного математика: «Теория чисел постоянно подкидывает человечеству все новые и новые секреты, разгадывать которые все равно что вдыхать аромат цветов — так же легко и приятно».
— Но какая связь между математикой и цветами?
— Сейчас объясню… Этот ученый муж говорил, что цветы кишат вредными насекомыми, которые только и ждут, чтобы поскорее ужалить какого-нибудь любителя приятных запахов, который, однажды укушенный, все равно повторит свои попытки в надежде насладиться божественным ароматом.
— А, теперь я поняла, на что вы намекаете! — воскликнула Блайт. — Но я бы возразила вашему мудрецу, что надо просто избавляться от насекомых, чтобы они не портили жизнь окружающим.
— Нет, вы решительно ничего не поняли! — рассмеялся Джас. — Но мне действительно пора домой.
В понедельник Блайт отправилась в Окленд. Когда добрая половина пути осталась за плечами, она неожиданно заметила на обочине автомобиль своего соседа и его самого, нырнувшего с головой под капот. Блайт притормозила и в два прыжка оказалась рядом.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Джас выпрямился и невесело усмехнулся:
— Если только в вашей дамской сумочке найдется запасная деталь к этой штуковине. Кажется, полетел карбюратор.
— Тогда давайте я подброшу вас до гаража Тео.
— О, вот это мысль! Подождите минутку.
Он открыл дверцу и извлек из салона электрическую пишущую машинку, после чего забрался на переднее сиденье машины Блайт.
— Я смотрю, вы с ней не расстаетесь, — иронично заметила Блайт.
Она отдала должное предусмотрительности соседа, который не пожелал оставить вещь на растерзание дорожным стервятникам, но ей было не понятно, почему Джас просто не оставил машинку дома. Испугался воров?
— Барахлит что-то. Я пытался добраться до ближайшей мастерской, которая находится в Окленде.
— Я как раз еду в Окленд и с удовольствием подвезу вас.
— О, не знаю даже, как вас благодарить!
Тео, выслушав Джаса, пообещал немедленно выехать на место поломки и осмотреть автомобиль, который в случае необходимости будет тут же отбуксирован в его, Тео, мастерскую. А Джас и Блайт снова тронулись в путь.
— Вы преподаете в университете? — поинтересовалась Блайт после нескольких минут гробового молчания.
— Да.
— Случайно не в «Виктории»?
Джас говорил, что приехал из Веллингтона, и «Виктория» был единственный университет, который девушка знала в тех краях.
— Да, — неохотно ответил он.
— О, простите! Опять я лезу не в свое дело.
— Спросить еще не преступление.
— Правда? — Она удивленно приподняла брови и сказала с издевкой: — Ну, слава Богу, успокоили.
