— Да, но никому об этом не рассказывай. А то люди могут подумать, что я какая-нибудь шлюха, которая делает это перед барышником и денежным мешком.
Рики надела зеленое кимоно. Подарок бывшего мужа одной из ее партнерш. Кейт была так богата, а Рики работала официанткой на Ки-Уэсте, едва сводила концы с концами. Вынуждена была зависеть от подачек разводящихся подруг. Рики впадала в ярость каждый раз, когда думала об этом.
Подумать только, сколько сбережений оставил после себя доктор Билл, сколько денег текло ручьем с острова Отдохновения, а Кейт жила как нищенка. Рики же была вынуждена принимать заказы и приносить омлет неотесанным канадцам, накачавшимся «Кровавой Мэри» в девять утра. Ради чего? Какую цель преследовала Кейт? Воспитание характера? Рики считала, что это была тоже своего рода эксцентричность, еще одна разновидность чудачества. Может, все деньги зашивались в матрасы? Но теперь, слава богу, если он, конечно, существует, этому придет конец.
— Как ты думаешь, сколько я получу? — Рики сидела на краю водной кровати, слегка поглаживая ее рукой.
Грейсон вернулся с небес на землю. Поправил галстук, разгладил складки на брюках.
Из соседнего дома доносился стук молотков. Там будет еще один частный пансион, еще один конч отбывал на север с чемоданом, набитым деньгами. Бригада веселых плотников, подтянутых и загорелых, работали всего в нескольких метрах от ее окна, они, как пауки, со всех сторон облепили этот обветшалый дом.
— Тебе никогда не надоедает думать о деньгах?
— Думаю прикупить себе какой-нибудь остров.
Он покачал головой:
— Ты и так живешь на острове.
— Я имею в виду настоящий островок. Отрезанный от остального мира, без телефонов, без туристов. Без самолетов. Чтобы на каждом углу не продавались футболки с названием острова или портретом какого- нибудь умершего писателя.
— Без еды, — сказал Грейсон. — Без батареек для вибратора.
Ну, вот. Очередной выпад. Она пропустила это мимо ушей.
Взвизгнула электрическая пила. Опять застучали молотки. Рики подождала, пока шум прекратится.
— Ну, ладно, и что будет потом?
— Это для тебя как колыбельная, да? Ты готова слушать снова и снова. Папочка, спой мне еще раз.
— Да пошел ты, — сказала Рики. — Сперва мне должен позвонить юрист, занимающийся наследственными делами. Возможно, кто-то из твоих дружков.
— Вряд ли. Мои дружки не практикуют к югу от Филадельфии.
Грейсон встал, проверил, не расстегнулась ли ширинка, смахнул пушинку с пиджака. — И вообще, я не веду наследственные дела во Флориде. Только сделки с недвижимостью.
— И тебе теперь уже на все наплевать, да? Ты даже не хочешь мне объяснить, как обстоят мои дела.
Он стоял у окна, глядя на строительные работы в соседнем доме, на леса, на то, как молодой парень перекрашивает типичный дом кончей из ярко-белого в грязно-розовый. Восстанавливает что-то, чего тут никогда не было.
— Рики, мы уже тысячу раз об этом говорили. Я не знаю, сколько у кого денег на счете. Я понятия не имею, кто что написал в своем завещании.
— Мне нужно три тысячи баксов.
— Что? — Он обернулся.
— Мне нужно три тысячи прямо сейчас, чтобы рассчитаться с ними.
— Прекрати, — сказал Грейсон.
— Я серьезно. Мне нужно расплатиться с этими парнями. Ты знаешь, о ком я.
— Я не хочу это обсуждать. Меня это не вообще касается. Это твои проблемы. Если ты связалась с двумя парнями и должна им три тысячи, советую тебе заплатить.
— Я получу деньги только после официального утверждения завещания или как там это называется. А эти ребята не станут ждать шесть или восемь недель. Я уже заплатила две тысячи авансом, сняла все, что у меня было на банковском счете. Половину пришлось занять. Я думала, они подождут с остальными деньгами.
— Даже слышать об этом не хочу.
— Мне нужно три тысячи.
— Это твое дело. Если ты заключила с двумя парнями договор об оказании услуг, и эти услуги были оказаны, ты должна им заплатить. Закон трактует эту ситуацию вполне определенно. Если ты указала в договоре, что оплата будет произведена тогда, когда ты получишь какие-то средства, через шесть-восемь недель, тогда они должны соблюдать вашу договоренность.
— Я думала, они подождут. Мы это не обсуждали.
— Ну это другое дело.
— Грейсон, мне действительно нужны эти деньги. Сегодня вторник, какое число?
— Шестнадцатое июля.
— Они сказали — до двадцатого. Это в субботу, в эту субботу.
— Боже мой, Рики. И ты хочешь повесить это на меня? Не верю своим ушам.
Он прошелся по комнате. Молотки вновь ритмично застучали и, похоже, не собирались останавливаться. Рики это напомнило телевизионную рекламу средств от головной боли.
— Ну что тебе стоит одолжить мне эти три штуки?
Грейсон причесался, стоя перед зеркалом в ротанговой раме. Вся эта мебель раньше служила ему. Рики всегда старалась снять квартиру у юристов, получив в придачу мебель, которую они покупали, делая карьеру. То, что им уже было не нужно, было лучше того, что могла себе позволить Рики. Но эти дни уже почти в прошлом. Ее корабль, доверху нагруженный Добычей, уже входил в порт.
— И ты допустишь, чтобы эти парни вот так, запросто, расправились со мной?
— Рики, Рики.
— Ты же знаешь, я верну долг.
— Дело совсем не в этом.
— Так в чем же, черт тебя побери? — Рики встала, плотно запахнула кимоно.
— Я не могу тебя выручить.
— О да, понимаю, — сказала Рики. — Ты внушил мне мысль — устроить все это. Дал мне парочку телефонных номеров, которые — как ты выразился? — могут оказаться полезными. Втянул меня в это дело, сделал всю грязную работу моими руками. А теперь, когда клочок земли сам идет тебе в руки, ты бросаешь меня по самые уши в дерьме. Эти два парня хотят получить свои денежки. Интересно, как у тебя оказался их телефонный номер?
— Что ж, Рики, давай расставим все точки над «i». Ты хотела изменить свою жизнь, изменить к лучшему. — Он засунул расческу в карман жилетки. Еще раз взглянул на себя в зеркало, прежде чем повернуться к ней лицом.
В нем снова заговорил напыщенный юрист:
— С первой минуты нашего знакомства я только и слышу о том, что ты не в состоянии платить за квартиру, ты не можешь позволить себе то и это. Ты не заслужила подобной жизни, ведь у тебя такая богатая мать. Последние два года ты изводила меня своими душещипательными рассказами.
Рики расправила простыни на кровати. Адресованное ему напоминание, прозрачный намек на то, что он только что видел, что питало его фантазию.
— Мне нужны три тысячи.
— Опять та же песня. Та же старая песня, я слышал ее тысячу раз. Ты желала смерти своей матери задолго до того, как переехала в эту квартиру. Для тебя это был только вопрос времени. Через пять минут после нашего знакомства ты мне заявила, что лучше б у тебя вообще не было матери, чем такая. Ты сидишь здесь, с опущенными шторами, и весь день предаешься мечтам, в окружении резиновых пенисов и твоих
