— Сюда, — шепнула Люси, открывая дверь детской.
За Люси кто-то замаячил. И, когда она впустила этого человека внутрь, я, заморгав от удивления, узнал в нем лорда Рутвена.
Он стал менее анемичным, чем раньше, на щеках появился некоторый румянец. Он вообще очень красив, но в его присутствии я нервничаю и несколько тушуюсь от исходящей от него силы. Не уверен почему — меня вообще-то аристократы не впечатляют.
Лорд Рутвен подошел к колыбели, нагнулся над спящим Артуром и с удовольствием улыбнулся, разглядывая его, а потом закрыл глаза, и глубоко вдохнул, словно наслаждаясь приятным запахом (Запомнить. Его реакция на костюм Люси, очень похоже. Интересно!). Наконец, вновь открыв глаза, он заговорил:
— Доктор Элиот! Какая приятная неожиданность!
Люси крайне удивилась, что мы знакомы. Я рассказал ей о том, как мы встретились, но когда я упомянул, что театральную программу о спектакле с ее участием послали лорду Рутвену, на лице ее отразилось еще более глубокое удивление.
— Но я не посылала никакой программы. Скорей всего, ее послал кто-то другой.
— Это неважно, — ответил лорд Рутвен, беря руку Люси и поднося к губам. — Важен результат, а не причина.
— Вы действительно так думаете? — поинтересовался я.
— Особенно в минуты грусти, — он выгнул бровь в гримасе, характерной для семьи Рутвенов. — Вы не согласны, доктор Элиот? Помнится, происхождение моей программы заинтересовало и вас.
— Обстоятельства показались мне любопытными, — кивнул я.
— И что же это за обстоятельства?
Я вспомнил, как какие-то незнакомцы подобным образом вступали в контакт с Артуром Рутвеном и леди Моуберли, хотя совпадение в случае лорда Рутвена было не вполне точно.
— Вы слышали о некоем Джоне Полидори? — спросил я.
Неожиданно тень пробежала по его лицу, а затем выражение его вновь стало совершенно бесстрастным.
— Нет, — беззаботно произнес он, но я видел, что он лжет, и сам он знал, что я это знаю.
Он окинул меня ледяным взором и, не давая мне раскрыть рта, выхватил из колыбели Артура и прижал к груди.
Люси, невольно вздрогнув, подалась вперед.
— Вы разбудили его! — воскликнула она.
Но лорд Рутвен даже не извинился:
— Да ему уже надоело спать!
Артур словно был согласен с ним. Он не издал ни звука, а только вытаращил глазенки и попытался схватить ручонкой бледные гладкие щеки лорда.
— Я обычно не в восторге от детей, — пробормотал лорд Рутвен, — и вообще-то очень уважаю царя Ирода… Однако это дитя, — в уголках его глаз вспыхнули огоньки удовольствия, — это дитя… почти заставляет меня изменить свое мнение.
— Вы рисуетесь, милорд, — сухо промолвила Люси, — и притворяетесь более зловредным, чем есть на самом деле, когда говорите, что не выносите детей. — Она повернулась ко мне. — Мы с двоюродным братом познакомились на дне первого представления «Фауста» в этом сезоне, но когда он впервые навестил меня, то уже знал, что в доме ребенок. Я ему не говорила. Так что он такой же умный, как и вы.
— Едва ли, — пробормотал лорд Рутвен. — Может, у меня просто нюх на детей.
Он наморщил нос, отчего Артур поперхнулся и заплакал, но лорд Рутвен будто пронзил его взглядом, и плач младенца затих.
— Видите, какая у него сила? — сказала Люси. — Не правда ли, он был бы великолепной няней для Артура!
Лорд Рутвен засмеялся. Мне показалось, что в его смехе промелькнула какая-то холодность, почти насмешка.
— Мне пора идти, — откланялся я и, поцеловав Люси в обе щеки, направился к лестнице.
— Доктор Элиот!
Голос Лорда Рутвена был почти неслышен. Моим первым побуждением было не оглядываться, притвориться, что я ничего не услышал. Я чувствовал, что Рутвен интригует меня. Он вышел на лестницу с младенцем Люси на руках.
— Когда вы навестите меня? — спросил он.
Я пожал плечами:
— Мне не ясно, о чем вы хотите поговорить.
— О вашей работе, доктор Элиот.
— О работе?
— В начале года вы опубликовали статью «Испытания в Гималаях: сангвигены и агглюцинация». По-моему, так вы ее назвали?
— Да, было такое, но я не предполагал… — удивился я.
— Что меня интересуют такие вопросы?
— Это малоисследованная область медицины.
— Вне сомнения. И ваша статья особенно грешит незнанием, ибо в сложность предмета вы еще привносите радикализм ваших взглядов, если я правильно их понял. Но, с другой стороны, радикальное больше всего и интригует, не так ли?
— Интересное замечание от члена палаты лордов.
— Нам надо поговорить, доктор Элиот, — улыбнулся лорд Рутвен.
Я поразмыслил над его просьбой:
— В прошлый раз в нашем разговоре вы упомянули о средствах для хирургической клиники…
— Да.
— И взамен…
— И взамен вам нужно пообедать со мной.
— Боюсь, я занят…
— Дело не к спеху. В воскресенье, третий уикэнд в мае. У вас, таким образом, будет время почистить ваш дневник.
— Да… я уверен.
— Вот и договорились, — перебил лорд Рутвен. — Приезжайте в восемь. У вас есть мой адрес.
Он кивнул, повернулся и исчез, прежде чем я успел дать согласие. Но я, конечно, поеду. Даже небольшая дотация для нашей клиники будет неоценима. И кроме того, лорд Рутвен, по-видимому, интересный человек. Уверен, что его компания подействует на меня стимулирующе. Конечно же, я поеду.
По дороге в Уайтчепель у меня опять возникло ощущение, что за мной следят. Длилось оно до Ливерпуль-стрит. Там меня поразила женщина удивительной красоты. Она садилась в экипаж и оглянулась на меня. Однако была она не черноволосая, а белокурая с европейскими чертами лица. Мощное притяжение к ней… ничего подобного никогда не испытывал. Такого желания я не чувствовал даже к женщине, взятой Мурфилдом в плен на Калибарском перевале. И одновременно сильное ощущение, которое мы испытали на стене в Каликшутре: мой разум кто-то исследует… Ерунда, конечно…
