сказал.
— Монидяк, — сказал Такс — А как насчет того пятнистого бычка, которого ты убил?
При свете огня круглое приятное лицо Монидяка отливало медью, его глаза сверкали.
— Мне пришлось отдать его моей матери. Не волнуйтесь. Мы что-нибудь придумаем.
Такс забрал кувшин обратно и выпил несколько глотков чая. У него зашумело в голове. В животе медленно прокатилась теплая волна и согрела его грудь. Он прилег и посмотрел в темноту за спиной Яя.
— Юммейк, ты хочешь выпить Белого Брата?
— Нет, — тихим и хриплым голосом ответила ему Юммейк. — Спасибо тебе, Такс.
Такс снова сел. Яя и Монидяк нахмурившись смотрели друг на друга.
— Есть одно место, где мы можем найти еду, и там не станут на нас злиться, — сказал Монидяк. — Ты знаешь, где это?
Яя покачал головой. Он подполз ближе к огню.
— Что будет, если нас поймают? — Ха!
Монидяк хлопнул в ладоши.
— Что будет, если мы сегодня ночью умрем во сне?!
— Тогда нам не будет нужно мясо, — заметил Яя. Такс спросил:
— Монидяк, ты хочешь украсть у германцев?
— Точно.
К ним поближе подвинулся Бряк:
— Я вас слышал. Вам будет нужна помощь?
— Если нас будет четверо, мы сможем сделать это, — сказал Монидяк. — Но если Яя боится…
— Я пойду, — сказал Яя, — но если нас поймают, об этом узнает каган, и вы знаете, что он может сделать с нами.
Монидяк пожал плечами:
— Все равно это лучше, чем сидеть здесь и пить на голодный желудок.
Он улыбнулся и потянулся к кувшину.
Пока они ехали вдоль реки и мимо лагеря гепидов, начал падать снег. По виду маленьких колючих комочков снега Такс мог предсказать, что будет сильная буря. Он натянул на уши меховую шапку и приказал своей лошадке держаться ближе к пегой лошади Яя. Яя оглянулся, его брови и кончики усов были покрыты снегом. Такс ему улыбнулся.
— Мы хотя бы сейчас не оставляем следов.
Яя фыркнул. Он повернулся к Монидяку, который ехал с другой стороны.
— Это была твоя идея. Мы могли бы выпросить еду в кухне кагана. Мы могли бы украсть ее у моего отца. Мы могли бы потерпеть до завтра. Что будет, если в снегу мы потеряем дорогу?
Бряк коротко засмеялся, как будто залаяла собачонка. Он и Монидяк начали издеваться над Яя из-за его осторожности. Такс осмотрелся. Они ехали по краю болота, и лошади делали мелкие шажки по неровному и хрупкому покрытию. Впереди, сквозь падающий снег, он с трудом мог различить дома наверху холма, где жили гепиды. Дальше этого места хунну могли ездить только с позволения кагана. Конечно, они все проезжали здесь много раз, но никто из них не знал местности достаточно хорошо. Монидяк был братом Эдеко, начальника стражи кагана, и часто выполнял его поручения. Он говорил, что знает, где гепиды хранят свои запасы и где пасутся их стада. Ветер бросал пригоршни снега прямо в лицо Такса. У него от холода замерзли щеки.
Чтобы пересечь брод, они следовали друг за другом. После первых порывов ветра со снегом буря, кажется, немного улеглась, и Такс смог видеть чуть дальше. Он придержал свою лошадку. Яя поравнялся с ним, и когда подъехали остальные всадники, он отцепил кувшин от пояса Яя и поднял его вверх. Яя кивнул. Такс сделал длинный глоток и передал кувшин Бряку.
Впереди Монидяк повернул лошадь по ходу реки и нахмурился, глядя вниз. Яя забрал кувшин у Такса.
— Видишь? — прошептал он. — Он забыл дорогу. Мы из-за него заблудимся.
— Нет, — сказал Такс, стряхнув снег с плеч своей новой шубейки. Он выиграл ее у Монидяка в кости. Мать Монидяка провела половину лета, украшая одежду красной и черной вышивкой и бисером. Теперь Такс пожалел, что не надел свою одежду, чтобы не мочить новую вещь под снегом. Он недовольно посмотрел на небо.
Монидяк сказал:
— Эй, идите сюда!
Он говорил очень важно, как это делал Эдеко, когда отдавал приказания. Они подъехали к нему, поставив лошадей голова к голове, чтобы их крупы были расположены к ветру.
— Нам нужно ехать на север, — сказал Монидяк. — Туда, где растет рощица ив. Туда двинутся Яя и Такс. Рощица идет вдоль реки в конце пастбища гепидов. Кто может сказать, что они станут делать в такую бурю, но они могли собрать стада там в излучине реки, чтобы защитить их от ветра.
— Там будет охрана, — сказал Яя.
— Да, но я не дурак. Бряк и я отправимся на север от рощицы и подыщем бычка. Мы разберемся с охраной.
Такс сказал:
— Почему мы вдвоем должны ждать вас в рощице? Вам может понадобиться наша помощь.
— Ты можешь ехать, — сказал Яя и отпил из кувшина. — Вас всех убьют.
Монидяк натянул поводья:
— Я придумал этот план и стану все делать по-своему. В такую бурю безопаснее быть вдвоем, вот так- то. Поезжайте в рощицу, а Бряк отправится со мной.
Он и Бряк отъехали от друзей, и их поглотил снег. Такс глянул в направлении реки, чтобы сориентироваться, и сжал ногами бока лошадки. Он и Яя потрусили к рощице. Яя протянул ему кувшин.
— У Монидяка нет никакого плана, — сказал Такс.
— Нам вообще не следовало ехать с ними, — ответил ему Яя. — Ты всегда обзываешь меня трусом, но я каждый раз оказываюсь прав.
Такс отряхнул снег с плеч.
— Не всегда.
Монидяк хорошо соображал, и у него было время подумать. Он прищурился и попытался рассмотреть сквозь пелену снега рощицу.
Дитрик грел руки над огнем. Здесь, внутри навеса, было достаточно тепло, чтобы даже снять тулуп, но он до сих пор не ощущал пальцев на руках и ногах. Остальные пастухи сгрудились вокруг него, толкая друг друга. Они переговаривались поверх головы Дитрика. С ним никто не говорил, только иногда извинялись, сильно толкнув его.
При первых признаках снега он уехал на пастбище, чтобы помочь им. Он всегда так делал, хотя они никогда не просили его об этом. Сначала он им мешал, но пастухи терпеливо переносили его вмешательство. Теперь он мог помочь в их трудной и нудной работе.
Старший из пастухов присел на корточки перед огнем и протянул к нему руки. Дитрик откашлялся. Он пытался еще раз подумать о том, что собирался им сказать.
— Как вы думаете, сколько еще будет идти снег? Старик быстро взглянул на него и сразу отвел глаза. Дитрик продолжал глядеть в огонь.
— Дня два. Ночью он повалит сильнее.
Он снова глянул на Дитрика и сильно потер руки.
Дитрик отодвинулся в сторону, чтобы люди могли погреться. Иногда он играл роль королевского сына и заставлял их прислуживать себе только для того, чтобы проверить, как они станут на это реагировать. Отойдя в сторонку, он смотрел, как старик тер руку об руку, дул на них и почти засовывал их в огонь. Дитрику так хотелось, чтобы они восхищались им, хотя сами по себе они не были ему интересны. Но пастухи предпочитали ему Ардарика, хотя тот ничего не понимал в скотоводстве и даже не знал, когда и как следует сортировать телят.
Позади навеса пастбище, расположенное в излучине реки, было неразличимо в падающем снегу.
