Модные, красивые словечки...
Ползают тихонько с краю жизни
Тусклые, как тени, человечки.
(Кончив, он стоит неподвижно и смотрит поочередно на Шалимова, Рюмина, Суслова. Пауза. Всем неловко. Калерия пожимает плечами. Шалимов медленно закуривает папироску. Суслов очень возбужден. Марья Львовна и Варвара Михайловна подходят к Власу, видимо, боясь чего-то.)
Дудаков (тихо, но внятно). Эт-то ужасно метко. Знаете... это ужасно верно!
Юлия Филипповна. Браво! Это мне нравится!
Двоеточие. Ну, разнес!.. Ах ты... душа моя красная!
Калерия. Грубо... Зло... Зачем?
Замыслов. Не весело... Нет!
Шалимов. Тебе нравится, Сергей?
Басов. Мне? То есть, видишь ли, конечно, рифма слабая... Но - как шутка...
Замыслов. Для шутки это серьезно.
Юлия Филипповна (Шалимову). Ах, как вы ловко притворяетесь!
Суслов (желчно). Позвольте теперь мне, тусклому человечку, ответить на это... на этот... извините не знаю - как назвать этот род творчества. Вы, Влас Михайлович... я вам не буду отвечать... Я обращусь прямо к источнику вашего вдохновения... к вам, Марья Львовна!
Влас. Что такое? Вы! Смотрите!
Марья Львовна (гордо). Ко мне? Это странно... но я слушаю.
Суслов. Ничуть не странно, ибо мне известно, что именно вы - муза этого поэта.
Влас. Без пошлостей!
Юлия Филипповна (мягко). Без пошлостей он не может.
Суслов. Я просил бы не мешать мне... Когда я кончу, я отвечу, как вам будет угодно, за все, что скажу... Вы, Марья Львовна, так называемый идейный человек... Вы где-то там делаете что-то таинственное... может быть, великое, историческое, это уж не мое дело!.. Очевидно, вы думаете, что эта ваша деятельность дает вам право относиться к людям сверху вниз.
Марья Львовна (спокойно). Это неправда.
Суслов. Вы стремитесь на всех влиять, всех поучать... Вы настроили на обличительный лад этого юношу..
Влас. Что вы там мелете?
Суслов (зло). Терпение, юноша! Я до сего дня молча терпел ваши выходки!.. Я хочу сказать вам, что, если мы живем не так, как вы хотите, почтенная Марья Львовна, у нас на то есть свои причины! Мы наволновались и наголодались в юности; естественно, что в зрелом возрасте нам хочется много и вкусно есть, пить, хочется отдохнуть... вообще наградить себя с избытком за беспокойную, голодную жизнь юных дней...
Шалимов (сухо). Кто это мы, можно узнать?
Суслов (все горячее). Мы? Это я, вы, он, он, все мы. Да, да... мы все здесь - дети мещан, дети бедных людей... Мы, говорю я, много голодали и волновались в юности... Мы хотим поесть и отдохнуть в зрелом возрасте - вот наша психология. Она не нравится вам, Марья Львовна, но она вполне естественна и другой быть не может! Прежде всего человек, почтенная Марья Львовна, а потом все прочие глупости... И потому оставьте нас в покое! Из-за того, что вы будете ругаться и других подстрекать на эту ругань, из-за того, что вы назовете нас трусами или лентяями, никто из нас не устремится в общественную деятельность... Нет! Никто!
Дудаков. Какой цинизм! Вы перестали бы!
Суслов (все горячее). А за себя скажу: я не юноша! Меня, Марья Львовна, бесполезно учить! Я взрослый человек, я рядовой русский человек, русский обыватель! Я обыватель - и больше ничего-с! Вот мой план жизни. Мне нравится быть обывателем... Я буду жить, как я хочу! И, наконец, наплевать мне на ваши россказни... призывы... идеи!
(Он нахлобучивает шляпу и быстро идет по направлению к своей даче. Общее недоумение. Замыслов, Басов и Шалимов отходят в сторону, оживленно и тихо разговаривая. Варвара Михайловна и Марья Львовна составляют отдельную группу. Юлия Филипповна, Двоеточие и Дудаков с женой тоже в одной группе. Общий нервный говор. Калерия, подавленная, одиноко стоит под сосной. Рюмин быстро ходит взад и вперед.)
Влас (отходит в сторону, схватив себя за голову). Черт меня возьми! Черт возьми!
(Соня идет за ним, говорит ему что-то.)
Марья Львовна. Да это истерия! Так обнажить себя может только психически больной!
Рюмин (Марье Львовне). Вы видите... вы видите, как ужасна правда?
Варвара Михайловна. Как это тяжело!
Двоеточие (Юлии Филипповне). Ничего не понимаю... ничего!
Юлия Филипповна. Марья Львовна, голубушка, скажите, он обидел вас, да?
Марья Львовна. Меня? Нет. Он себя обидел!
Двоеточие. Чудны дела ваши, господа хорошие!
Дудаков (жене). Подожди... (Двоеточию.) Это нарыв! Понимаете, прорвался нарыв в душе... Это у каждого из нас может быть... (Взволнованный, машет руками и, сильно заикаясь, не может говорить.)
Юлия Филипповна. Николай Петрович...
Замыслов (подходя к ней.) Вас это расстроило?
Юлия Филипповна. Нисколько... Но мне неудобно оставаться здесь. Проводите меня.
Замыслов. Как глупо, а? И жалко: патрон изготовил такой, знаете, съедобный сюрприз!
Юлия Филипповна. Оставьте! Довольно сюрпризов.
(Уходят.)
Шалимов (подходя к Калерии). Как это вам нравится?
Калерия. Это ужасно! Как будто тина поднялась со дна болота и душит меня, душит!..
(Басов подходит к Власу и молча берет его за рукав.)
Влас. Что вам угодно?
Басов (отводя его в сторону). На пару слов.
Рюмин (подходя к Варваре Михайловне, вне себя). Варвара Михайловна, этот ураган желчной пошлости смял мою душу... опрокинул... меня. Я ухожу... прощайте! Я пришел проститься с вами... Мне хотелось провести тихий вечер... последний вечер! Я ухожу навсегда. Прощайте!
Варвара Михайловна (не слушая его). Знаете, что я думаю? Мне кажется, Суслов искреннее всех вас. Да, да, искреннее! Он грубо сказал, но он сказал ту беспощадную правду, которую другие не смеют сказать!
Рюмин (отступая). Это всё? Это ваше прости? Боже мой! (Идет в глубину сцены.)
Басов (Власу). Ну, батенька, вы отличились! Как же теперь? Вы оскорбили мою сестру... и Якова, который... он писатель! Всеми уважаемый! К тому же Суслов. .. наконец, Рюмин! Вам надо извиниться...
