Д о с т и г а е в. Теперь будут шить из материи и получше этой.
Б о р о д а т ы й. Шинели не станут шить, мы воевать не желаем.
Д о с т и г а е в. И не надо.
Б о р о д а т ы й. Мы решили уговорить все народы: долой войну, братья- товарищи!
Д о с т и г а е в. Вот это - правильно!
Б о р о д а т ы й. Ну, то-то! Вот, даже и вы понимаете, что правильно! Мы капиталистов передушим и начнём всемирную, братскую жизнь, как научает нас Ленин, мудрый человек. А Нестрашным - конец! Это кровожадный человек! Он в седьмом году так зверствовал... Однако, как вы тоже здешний, то сами знаете, какая он стерва...
Д о с т и г а е в. Да...
Б о р о д а т ы й. А вот вокруг вашей фамилии скандального тогда не слыхать было. Хоша бывает и так, что живёт человек тихо, а вреда от него больше, чем от разбойника...
Д о с т и г а е в. Винца стаканчик не выпьешь?
Б о р о д а т ы й. Не-ет, нельзя! Я вроде как на часах при вас нахожусь.
Д о с т и г а е в (тревожно). Разве я арестован?
Б о р о д а т ы й. Это неизвестно мне. Ну, однако я - старый солдат и своё дело знаю. Которая застрелилась, - она кто будет вам?
Д о с т и г а е в (не сразу). Она?.. Дочь...
Б о р о д а т ы й. До-очь?
Д о с т и г а е в. Да... Вот как... молодёжь-то...
Б о р о д а т ы й. Молодёжь... решительная! В дураках жить не желает. Дескать, отцы-деды пожили дураками, а мы, давайте, попробуем иначе...
(Лаптев молча увёл солдата из комнаты.)
Д о с т и г а е в. Ушёл. Даже башкой не кивнул...
Е л и з а в е т а. Очень нужен тебе его поклон. Что-о? Перепугался?
Д о с т и г а е в (лирически). Ах, Лизок... умница ты моя! Как ты всё это... замечательно! Как своевременно всё... И про Антонину, и...
П а в л и н (выходит из тёмной комнаты). Да, Елизавета Михайловна, я тоже исполнен восхищения пред умом вашим.
Д о с т и г а е в. Это... как же ты? Где ты был?
П а в л и н. А я - удалился. Сказано: 'Отыди ото зла и сотворишь благо'. Я - не прятался, но сан мой - обязывает... Если б кто заглянул за портьеру, то увидал бы, что я - тут.
Е л и з а в е т а. Вы, отец Павлин, ночуйте у нас.
П а в л и н. Благодарствую! Хотел просить вас о ночлеге. Ещё повторю: замечательно вы о покойнице-то...
Е л и з а в е т а. Не будем говорить о ней...
Д о с т и г а е в. Да. Что скажешь? Неспособная была... (Наливает вино в стакан.) Ну, что ж? Значит - власть рабочих, а?
П а в л и н. О, господи! И горько и смешно...
Е л и з а в е т а. Ты, Вася, не беспокойся.
Д о с т и г а е в (соображает). Тятин, Лаптев, Шурка...
Е л и з а в е т а. И - не мешай мне...
П а в л и н. Все - молодёжь...
Д о с т и г а е в (соображая). Рябинин... Вот Рябинин этот... в каком количестве?
Е л и з а в е т а. Всё пойдёт хорошо! Ведь всё - очень просто! Очень просто, Вася...
Д о с т и г а е в. Умница моя! Твоё здоровье.
П а в л и н. На многие лета!
Б о р о д а т ы й (идёт). Выпиваете?
Е л и з а в е т а (удивлена). Вы - что, товарищ? Зачем?
Б о р о д а т ы й. А мы, некоторые, останемся тут, на случай, если придёт кто в гости к вам... Ну, чтобы и сами вы... ни туда ни сюда! Вон, у вас священник оказался... Надо поглядеть - может, ещё кто есть?..
Е л и з а в е т а (возмущённо). Никого у нас нет!
Б о р о д а т ы й. А вдруг - окажется?.. Ведь вот он, священник-то, его будто бы не было, а он - тут! Как с небеси спрыгнул. Так что мы тут походим, поглядим... Может, ещё какие чудеса окажутся...
(Павлин медленно, машинально направляется в тёмную комнату.)
Б о р о д а т ы й (весело). Куда, куда, ваше священство? Не-ет, вы уж все посидите тут, а я вас покараулю.
Е л и з а в е т а. Вы не смеете издеваться!
Б о р о д а т ы й. Чего это? Да я этого и не умею, издеваться-то, и даже не люблю. Это я - шутю, как будучи очень весёлый... Вы... не того, не тревожьтесь, сидите смирненько! Вот - винца похлебайте... Дело - лёгкое, вам знакомое...
(Начинается обыск.)
Занавес
1931 г.
