Эта новость дошла до Генриха III в Лионе, когда он возвращался в Париж из Польши. Анжу упал в обморок и так занемог, что несколько недель оставался в постели.
Но его мать была рядом с ним и заботилась о сыне, постоянно напоминала ему о его великой миссии. Генрих III поднялся с постели, чтобы короноваться в Реймсе и жениться на Луизе де Водемон, которой объявил, что она ему нравится и поможет оправиться от понесенной утраты.
Таким образом, в Париж он въехал коронованным и женатым.
При дворе между тем возобновилось старое соперничество между Алансоном и Генрихом Наваррским. Шарлотта де Сов продолжала, следуя наставлениям Екатерины, стравливать их друг с другом, и Генрих с головой погрузился в эту игру.
Наваррский прекрасно сознавал, что ему надлежит быть предельно острожным, и теперь особенно важно внушить всем, что он – приверженец легкомысленного образа жизни.
Алансон, который стал называться Анжуйским после того, как его брат получил титул короля, досадовал сам на себя, что не восстал против него, когда тот был еще в Польше, и теперь использовал любую возможность, чтобы ему досадить. Он жаждал его смерти и ужасно боялся, что королева родит ребенка, который окажется мальчиком, хотя открыто говорил, что сомневается в способности короля произвести на свет наследника.
Генрих III, доведенный до последнего предела придирками брата, стремился во что бы то ни стало от него избавиться. Зная о его соперничестве с Генрихом Наваррским, он пригласил последнего к себе.
Это были удивительно разные люди – элегантный, с раскрашенным лицом король Франции, в надушенных одеждах, увешанный драгоценностями, и король Наварры, в простой одежде, не пользующийся никакими духами, с волосами, откинутыми назад с высокого лба, с немного ленивым выражением лица, хотя и внимательными глазами. Генрих Французский был апатичен, Генрих Наваррский – полон энергии.
Король Франции предложил:
– Садись, брат. О, теперь мы наедине и можем с удовольствием побеседовать.
– Ваше величество оказывает мне честь.
– И завидует тебе, брат.
– Король Франции завидует корольку, чье королевство, как говорят, меньше его носа?
– Это все пустые слова. Ты многим нравишься. Я имею в виду мадам де Сов. Она очаровательна.
– Как обычно, не могу не согласиться с вашим величеством.
– До моих ушей дошло, что у тебя есть соперник за ее благосклонность.
– Да, сир, но соперников у меня несколько.
– Наверное, при этом еще слаще оказаться первым.
– Сир, вашими устами, как всегда, глаголет сама мудрость.
Король Франции вытянул руки и стал рассматривать изумруды и бриллианты на своих пальцах.
– Я слышал, твой главный соперник – Анжу. Он мой брат и, кажется, мешает тебе так же, как и мне.
Генрих встревожился, он понял, что стоит за словами короля.
– Небольшое соперничество только раззадоривает нас, сир. Откровенно говоря, небольшие стычки мне нравятся.
Король поерзал в кресле.
– Брат, давай говорить откровенно. Я только недавно поднялся с постели…
– Все во дворе сожалели о недомогании вашего величества.
– Я знаю одного человека, который не испытывал в связи с этим никакой горечи. Потому что от меня корона перешла бы к нему. А заболевание моего уха, что ты думаешь по этому поводу? Откуда оно взялось?
– Этот вопрос следует адресовать врачу, сир.
– Врачи ничего не могут сказать. А я могу. Я знаю, почему у меня внезапно заболело ухо. Ты помнишь, как умер мой брат Франциск II?
– У вашего величества впереди еще много лет.
– Если мне позволят ими наслаждаться. Неужели ты думаешь, что я проживу долго, если мне на пятки наступает мой брат? Откуда это заболевание уха? Что могло его вызвать?
– Возможно, небольшая ранка? Король пожал плечами:
– Я думаю иначе.
– Ваше величество, как всегда, может оказаться правым.
– Ну а если так, то что дальше? Я оправился от одной болезни, и что же – теперь ждать следующей? А ты, брат, что с тобой? У меня – королевство, которое жаждет получить другой. А у тебя – женщина.
Наваррский развел руками и беззаботно рассмеялся:
– Возможно, ваш брат пользуется благосклонностью этой женщины чаще, чем я. Королевством правит исключительно ваше величество, а женщина – моя, его и еще многих. Здесь есть разница.
– Наваррский, у тебя есть гордость?
