следует задумываться и о будущем.
Без пяти десять я подошла к кафе «Цветы». Как обычно, заказала кофе и gateau, хотя совершенно не хотела есть, но я решила, что в противном случае хозяйка удивится, а мне хотелось, чтобы это утро ничем не отличалось от прочих. Мне стало не по себе, когда я увидела подходящего к кафе мужчину в темном парике с покатыми плечами. Вот он, вымогатель, подумала я. Именно он следил за мной! Но мужчина сел за отдаленный столик, и, хотя время от времени поглядывал на меня, похоже, я его не интересовала.
Ко мне подошла женщина. Эмилия! Горничная госпожи Гремон, тихая сестрица болтушки Жанны. Мне следовало бы догадаться. Я всегда не доверяла этим тонким губам, бледно-голубым глазам, никогда не смотревшим мне прямо в лицо.
- Мадемуазель удивлена? - неприятно ухмыльнулась Эмилия.
- Не очень, - ответила я. - Что вы хотели сказать? Пожалуйста, говорите скорее и уходите.
- Я уйду, когда захочу, мадемуазель. Помните, теперь не вы задаете тон. Наше дело можно уладить быстро. Теперь мне известно, что матерью ребенка является не госпожа Ле-Брен, а мадам де Грассвиль, в ту пору мадемуазель Фонтэн-Делиб, дочь могущественного графа.
- Вам пришлось изрядно потрудиться, - с издевкой произнесла я. - Жаль, что трудились вы не ради более достойного дела.
- Все было легко, - скромно ответила Эмилия. - Все мы знали, что в свое время госпожа Гремон находилась в дружеских отношениях с графом Фонтэн-Делибом. Она очень гордится этим. Граф навестил ее. Затем приехали вы. Мы решили, что госпожа Ле-Брен - одна из его любовниц, и ребенок от него. Гастон повез письма к госпоже Легран… так как они с госпожой Гремон поддерживают отношения. Дамы, которым не повезло… но которые не покинуты полностью. - Она хихикнула, и как в этот момент я возненавидела ее лицо цвета простокваши! - Гастон встретил вас и даже мельком увидел мадам де Грассвиль. Он услышал о ее предстоящем замужестве, и кот выскочил из мешка, образно говоря. Гастону и Жанне нужны кое-какие средства, чтобы обзавестись домом, да и я хочу получить кое-что на старость. Для начала нам хотелось бы получить по тысяче франков каждому, и, если мы их не получим, я отправлюсь в замок и все расскажу мужу мадам.
- Вы беспринципная и порочная женщина.
- Кто бы в моем положении не расстался с принципами ради трех тысяч франков?
- Надеюсь, многие. Вы постоянно занимаетесь подобным ремеслом?
- Такая удача нечасто сама идет в руки, мадемуазель. Мадам де Грассвиль… слишком много говорила. Давала пищу для размышлений. Моя сестра слушала, и мы втроем с Гастоном обсуждали это. Если бы госпожа Ле-Брен была любовницей графа, мы бы не посмели ничего предпринять. Но это, как вы понимаете, другое дело. Нам придется иметь дело не с графом, не так ли?… а с виконтом де Грассвилем.
- Я позабочусь о том, чтобы госпожа Гремон узнала, какие люди ей служат.
- Когда мы получим деньги, какое это будет иметь значение? Госпоже Гремон стоит позаботиться о себе. Наступают не лучшие времена для таких, как она… и для таких, как вы. Сейчас надо быть осторожнее в обращении с простыми людьми. Ну же. Приносите завтра деньги, и все будет хорошо.
- До следующего требования?
- Возможно, их больше не будет.
- Извечное обещание вымогателей, которое, разумеется, будет нарушено.
Эмилия пожала плечами.
- Это решать мадам. В противном случае ей предстоит веселенький разговор с мужем. Интересно, с какими чувствами он станет содержать выродка, которого родила его жена.
Мне хотелось дать ей затрещину, и я бы так и сделала, если бы мы не сидели за столиком в кафе. Мне показалось, что мужчина в парике смотрит на нас, пытаясь разобрать, о чем мы говорим.
Я встала и сухо произнесла:
- Я передам ваши требования. А вы, пожалуйста, не забывайте, что вымогательство - преступное деяние.
Эмилия усмехнулась.
- Нам всем нужно соблюдать осторожность, не так ли? И нам следует стараться помочь друг другу.
Я вышла из кафе, чувствуя на себе ее взгляд - и взгляд мужчины в темном парике.
Я быстро пошла в сторону замка. Дойдя до пригорка, оглянулась. Мужчина шел следом за мной на некотором расстоянии. Но мои мысли были поглощены Эмилией, и я больше не думала о мужчине.
Втроем мы обсудили угрозу Эмилии - я, Иветта и Марго.
Мы с Иветтой придерживались одного мнения: существует только один способ разрешить дело - Марго должна сознаться мужу. Если она не сделает этого и уступит требованиям Эмилии, то это явится началом последующих вымогательств.
- Ты никогда не обретешь спокойствия, - настаивала я. - Ты никогда не будешь знать, когда Эмилия появится с новым требованием.
- Я не могу признаться Роберу, - стонала Марго. - Это все испортит.
- Что же еще делать? - поинтересовалась я. - Тогда Эмилия, вероятней всего, все расскажет. Если уж Роберу суждено узнать обо всем, то пусть он узнает это от тебя.
- Можно дать ей денег.
- Это было бы в высшей степени глупо, - сказала Иветта.
Марго плакала и бушевала, заявляя, что она никогда не сознается Роберу, и спрашивала, почему ее не могут оставить в покое. Неужели она недостаточно страдала?
- Слушай, Марго, - сказала я, - если ты все расскажешь Роберу, возможно, он поймет, и на этом дело закончится. Только представь, какой счастливой ты будешь без этого груза тайны. Подумай обо всех тех, кто, возможно, захочет тебя шантажировать. Ты еще услышишь о Бесселе и Мими.
- А я им доверяла, - вздохнула Марго.
- Это показывает, что вы никому не должны доверять, - заявила Иветта. - Минель права. Робер добрый и ласковый и любит вас.
- Возможно, недостаточно.
- А я уверена, достаточно, - возразила я.
- Как ты можешь это знать?
- Мне известно, что вы очень счастливы вдвоем, и он не захочет отказываться от этого.
- Но все переменится. Он считает, что я такая замечательная… такая не похожая на других девушек…
Она яростно бушевала, затем заперлась у себя в комнате, а потом, придя ко мне, потребовала, чтобы я поговорила с ней. Мы еще раз все обсудили, снова и снова возвращаясь к одним и тем же вопросам. Я твердо стояла на своем, Марго шарахалась от одного к другому.
Я напомнила ей, что завтра Эмилия будет ждать в patisserie.
- Ну и пусть! - воскликнула Марго.
За ужином она была весела и нежна с Робером, словно над нею ничего не довлело. Хотя мне показалось, возможно, она была чересчур весела.
Я провела бессонную ночь, гадая, что будет завтра, и рано утром ко мне пришла Марго. Она сияла.
Она сделала это. Она последовала нашему совету. Она рассказала Роберу, что Шарло ее сын.
Марго бросилась в мои объятия.
- И он по-прежнему любит меня!
Я испытала такое громадное облегчение, что была не в силах говорить.
- Вначале он слегка опешил, - объяснила Марго. - Но, когда привык к этой мысли, очень обрадовался, что я привезла Шарло сюда. А потом сказал, что, когда появятся наши дети, я буду им хорошей матерью. Видишь, Минель, я разрешила все наши трудности.
- Наши? - спросила я.
- Ты замешана в этом не меньше моего.
- Мое участие вряд ли может сравниться с твоим. Но теперь все позади. Я так рада, так счастлива!
