русской коалиции. Он отправил к Наполеону графа Гаугвица с ультиматумом, а когда Наполеон в сражении под Аустерлицем разбил русско-австрийскую армию, тот же прусский представитель заключил с ним оборонительно-наступательный союз, и как раз в тот самый день — 15 декабря 1805 г., когда прусский король в соответствии с соглашениями, заключенными им со своими союзниками, должен был двинуть свою армию против Наполеона.
Следствием этого было то, что Австрия вынуждена была 26 декабря в Пресбурге заключить мир с Наполеоном. А результатом этого мира было полное уничтожение той руины, которая еще носила название Германской империи. Из австрийской добычи Наполеон богато одарил южно-германские государства: Бавария и Вюртемберг превратились в королевства, Баден возвысился до положения великого герцогства: эти государства и еще много других — всего 16 — в июне 1806 г. вышли из состава империи, объявили имперские законы для себя несуществующими и недействительными и образовали Рейнский союз, протектором которого они выбрали французского императора. 6 августа император Франц объявил, что его верховная императорская власть более не существует.
Оборонительно-наступательный союз, который граф Гаугвиц на свой страх и риск заключил с Наполеоном, принес Пруссии обладание Ганновером и в то же время отторжение других ее областей, а вдобавок также войну с Англией и расстройство прусской торговли. В марте 1806 г. Англия объявила блокаду всего побережья от Эльбы до Бреста и в продолжение короткого времени захватила 400 торговых кораблей под прусским флагом. Наполеон же третировал нового союзника с презрением, которое тот столь сильно заслужил. «Прусский кабинет столь достоин презрения, — считал Наполеон, — а его государь столь бесхарактерен, что на эту державу больше рассчитывать нельзя. Она постоянно будет действовать так, как она уже действовала: она будет вооружаться и разоружаться; она будет вооружаться, с нетерпением ожидать благоприятного момента, пока другие сражаются, и договорится с победителем»; совсем так все же не получилось, ибо после того как прусское правительство в течение нескольких месяцев позволяло Наполеону презрительно обращаться с Пруссией, оно (правительство) при полной своей беспомощности внезапно пришло к отчаянному решению — приставить острие своей шпаги к груди Наполеона.
И в этот раз дело шло о Ганновере. После смерти Питта в Париже велись переговоры о мире между Францией, с одной стороны, Англией и Россией, с другой. На замечание английского посланника, что предпосылкой соглашения является возвращение Ганновера, Талейран, французский министр иностранных дел, ответил, что это не вызовет никаких затруднений. В ответ на эти слова, хотя они были пока что только вскользь брошены Талейраном, Пруссия немедленно объявила мобилизацию; с разоружением же дело не шло так быстро, как с вооружением. Прусские требования были в достаточной мере скромными; они ограничивались тем, что Наполеон должен вывести свои войска из Южной Германии и не вмешиваться в дела Северной Германии. Но французский император не был таким человеком, который испугался бы военных угроз со стороны государства, презираемого всем миром.
Известно, что произошло потом: двойное сражение при Йене и Ауэрштедте, позорное поражение фридриховской армии, еще гораздо более позорная капитуляция крепостей на Эльбе и Одере; к концу года прусский король сидел как беглец в Мемеле, самом окраинном городе его державы, непосредственно у границы с Россией. Разбитый в пух и прах, он все же был полон упований на милость божию: начало нового года он отпраздновал тем, что прогнал от себя барона фон Штейна, единственного министра, который при этой беспримерной катастрофе продолжал ходить с высоко поднятой головой и хотел помочь неспособному королю хотя бы немного встать на ноги; король охарактеризовал при этом фон Штейна как «строптивого, упрямого, упорно стоящего на своем и непослушного государственного служащего».
Французские солдаты у ворот Лейпцига, разыскивающие английские товары.
Гравюра времен наполеоновской «континентальной блокады»
Тем временем Наполеон, находившийся в завоеванном Берлине, 21 ноября в ответ на английскую блокаду издал декрет о континентальной блокаде, который запрещал всякую торговлю и сообщение с Великобританией на всей подвластной Франции территории, а все товары, идущие из британских колоний или мануфактур, объявлял подлежащими конфискации. Затем Наполеон перенес свою главную квартиру в Познань, чтобы сделать необходимые приготовления к зимней кампании — уже не против прусских войск, которые состояли всего лишь из нескольких тысяч человек, а против русской армии, которая прибыла к ним на помощь в Восточную Пруссию. В Познани Наполеон привел в порядок и северо-германские дела; некоторых из средних и мелких князей, например курфюрста Гессен-Кассельского и герцога Брауншвейгского, он лишил их тронов; большинство же их присоединил к Рейнскому союзу; курфюрста Саксонского он возвел в королевское достоинство в награду за своевременное предательство, которое этот простодушный человек совершил в отношении своего прусского собрата божьей милостью.
Сама война получила теперь другой характер. Пропаганда буржуазной революции — вот что вело французские знамена от одной победы к другой. Никто не знал этого лучше, чем сам Наполеон; везде, где он насаждал своих орлов, он проводил буржуазные реформы. Но от ударов и уколов этого мощного оружия азиатская деспотия, полная варварской и еще не сломленной силы, была забронирована, как бы ужасен ни был ее противник. Здесь столкнулись две враждебные силы, каждая из которых была непреодолима для другой, и действительно, первая схватка между ними при Прейсиш-Эйлау 7 и 8 февраля 1807 г. окончилась безрезультатно. Это было самое кровопролитное из проведенных Наполеоном до этого момента сражений и в то же время первое сражение, которое он не выиграл.
О благоразумии Наполеона свидетельствует тот факт, что спустя 5 дней он отправил своего уполномоченного к прусскому королю с предложением мира. Наполеон хотел восстановить прусскую монархию, которая была необходима для спокойствия Европы как промежуточная сила; Польше, с тех пор как он узнал поляков, он не придавал никакого значения; после заключения мира он соглашался вывести свои войска из прусских провинций. Было бы необоснованной выдумкой утверждать, будто Наполеон хотел лицемерными заверениями приобрести помощь пруссаков, чтобы сначала победить Россию, а затем с тем большей злобой обрушиться на Пруссию. У прусского короля не было ни талера денег, а несколько тысяч войск, которыми он еще располагал, имели для Наполеона еще меньшее значение, так как он обладал значительным превосходством в численности войск, несравнимо более богатыми источниками пополнения, чем его насмерть потрясенный противник. Все свидетельствуют о том, что он делал в данном случае честное предложение, конечно, не ради величия Гогенцоллернов, но для того чтобы создать из прусского государства барьер между цивилизованной Европой и варварским государством русского царя.
Однако прусский король, который еще совсем недавно в своих лишенных какого бы то ни было чувства достоинства письмах выклянчивал у Наполеона мир и за последние несколько лет успел в неверности и предательстве больше, чем старый Фриц в течение полувека, теперь разыгрывал «верного друга» царя. Последний, со своей стороны, сумел с чисто русским вероломством обойти прусского идиота. Он не только письменно обещал, что скорее сам лишится короны, чем потерпит, чтобы король потерял хотя бы одну песчинку от своего государства, но и заключил с ним в Бартенштейне торжественный договор, в котором взял на себя обязательство не вести никаких самостоятельных переговоров с их общим врагом и сделать все для восстановления прусской монархии. В то же время этот приятный союзник так наводнил своими войсками восточно-прусскую провинцию, что несчастные жители на коленях вымаливали прихода французов. Царь хотел — это понимали и открыто высказывали также и прусские офицеры — превратить последнюю оставшуюся часть прусского государства в пустыню, чтобы прикрыть русскую границу.
Что касается Наполеона, то он, после того как мир был отклонен прусским королем, готовился к войне. 14 июня он наголову разбил русских при Фридланде. Теперь уже русская армия бурно требовала мира, и, как бы ни был упрям царь, личность русского главнокомандующего Бенигсена, который принадлежал к числу убийц его отца, напоминала ему о том пределе, который может положить царскому деспотизму предательское убийство. Он послал своих посредников к Наполеону, который тотчас же согласился на перемирие.
25 июня Александр и Наполеон впервые встретились у Тильзита на плоту посреди Немана, чтобы договориться о мире.
