— Сядь со мною рядом, любовь моя. Устраивайся поудобней. Ты же знаешь, мое дитя, что мне ты можешь рассказать
— Я знаю, мама, но мне больно говорить тебе об этом.
— Вики, радость моя, да о чем ты?
— О младенце. Ты знаешь, что у меня были тяжелые роды.
— Папа и я очень за тебя переживали.
— Хорошо еще, что вас там не было. Роды были такими долгими, мама, и такими… такими…
— Я знаю, моя дорогая. Об этих страстях можешь мне не рассказывать. Подумать только, что я терпела их девять раз!
— Вильгельм рождался при заднем предлежании плода, мама.
— Бедное дитя!
— При родах у него вывихнулась ручка.
Королева в ужасе уставилась на нее.
— Теперь у ребенка изъян. А в остальном он вполне здоровый.
— И ничего уже нельзя сделать?
— Врачи говорят, нет.
— Значит, он так и будет жить с этим… изъяном?
— Вероятно, — кивнула Вики.
— Ах, моя дорогая! И ты только сейчас говоришь мне об этом!
— Я хотела сказать об этом сама, мама. Я не хотела это описывать. Но ты только не волнуйся. Во всем остальном он совершенно нормальный.
Королева кивнула.
Вики сказала, что хотела бы повидать Берти, поэтому было решено, что она навестит его в университете. Она взяла с собой леди Вальбургу Пейджет. Валли, как называли эту леди, приходилась сестрой герцогине Хоентальской, фрейлине Вики. Валли была молодой, живой и очень красивой; Вики в мрачном замке с привидениями дружба с Валли очень помогала.
Радость Берти при виде сестры и ее очаровательной подруги была очевидна. Он оживленно болтал с ними и, смеясь, то и дело посматривал на Валли, к изумлению как той, так и другой.
Их веселье было прервано появлением миссис Брюс, жены полковника. Всем своим видом она выражала неодобрение, а когда Вики и Валли ушли, она сказала принцу Уэльскому, что ей придется доложить о происшедшем мужу, который, несомненно, пожелает проинформировать обо всем ее величество и его высочество принца Альберта.
— Боже милостивый! — вскричал принц, и от этого выражения миссис Брюс поморщилась. — Мне что, уже и с сестрой нельзя повидаться?
Миссис Брюс сделала весьма тревожное открытие: принц Уэльский не только ленив, не может сосредоточиться и как следует заниматься, но еще и готов увлечься первой встречной женщиной.
Когда об этом сообщили Альберту, он глубоко встревожился. Нечто в этом роде он всегда подозревал. Об этом свидетельствовали свободные и непринужденные манеры Берти, столь не похожие на манеры его отца. И Альберт еще раньше заметил, как некоторые дамы из королевского окружения поглядывали на Берти.
Возникла новая опасность.
Нужно было быть вдвойне бдительней.
Ненадлежащее обращение с принцем Уэльским становилось одной из главных тем прессы: его-де лишают достоинства, полагающегося ему по званию; его третируют, как школьника. Людям хотелось бы видеть его чаще.
Было решено, что он посетит Рим. Он вначале обрадовался предстоящей поездке, но радость его оказалась преждевременной. Для него уже был составлен план работы: утром уроки итальянского, с одиннадцати до двенадцати чтение, после обеда посещение художественных галерей и знакомство с памятниками архитектуры, с пяти до шести уроки французского. О том, что вечера окажутся в его распоряжении, нечего было и думать. Их полагалось посвящать самостоятельным занятиям, чтению и музыке.
— Зачем мне ехать в Рим? — недоумевал принц. — Тем же самым я занимаюсь и дома.
Он отправился в Эдинбургский университет, поскольку, сказала королева, шотландцы наверняка сочтут за честь для себя желание принца поучиться в их стране. Однако, едва приехав туда, он тут же принялся ссориться в Холирудхаусе [42] с вездесущим полковником, который своей надоедливостью отравлял ему существование.
Однажды Берти пожаловался на него королеве. Последовал ответ: «Берти, так решил твой отец, а все, что он делает, он делает для твоего же блага».
Ну что тут скажешь? Оставалось лишь терпеливо ждать, когда наступит совершеннолетие. Тогда можно будет пойти своим путем. А что дальше? Глаза у него сверкали от предвкушения грядущей свободы.
Альберт сказал королеве, что некоторые из министров ее величества считают, что Берти было бы неплохо съездить в Канаду и в Америку. Когда Альберт спросил об этом Берти, тот охотно согласился: возможно, хоть там, подумал он, у него появится возможность удрать от своих надзирателей.
Сопровождать его поручили герцогу Ньюкаслу, что было Берти только на руку.
Герцог составил обширную программу общественных мероприятий, а когда Брюс, уже произведенный в генералы, заговорил об уроках и занятиях, герцог раздраженно вскричал:
— Никак невозможно! Для этого у нас не будет времени.
Поэтому Берти только и делал, что посещал всевозможные церемонии: он являлся центром всеобщего внимания на парадах и приемах, устраиваемых в его честь. Один раз ему даже пришлось произносить речь. Речь была написана герцогом, но, когда Берти ее произносил, он не стал обращать внимания на текст, а говорил свободно то, что приходило в голову. Выступление имело успех. Обнаруженный им у себя дар произносить речи, привлекать к себе внимание и щедро уделять его другим сотворил чудо: после многих лет неудач гадкий утенок превратился в лебедя.
Берти наслаждался жизнью. Каждый раз, когда генерал Брюс приближался к нему, он махал рукой, говоря: «Нет времени. Слишком много мероприятий!» — и очаровывал всех, с кем общался.
Герцог Ньюкасл одобрительно посмеивался:
— Ваше королевское высочество знает, как находить общий язык с людьми. Это хорошо и с политической точки зрения. Ее величество будут вам благодарны.
Берти сиял и готовился к встрече с американцами. Очаровать их оказалось даже легче, чем канадцев. Они не могли на него наглядеться.
В честь его устроили великолепный бал, на который было приглашено три тысячи человек. Три тысячи! А взглянуть на принца Уэльского желало гораздо больше. Они набились в бальный зал в таком количестве, что прогнулся пол. Все женщины находили Берти красавцем и хотели потанцевать и поболтать с ним. Герцога, однако, возмущало подобное поведение.
— Они просто преследуют вас, — говорил он принцу.
— О-о, такие преследования мне по душе, — отвечал Берти.
Генерал Брюс кипел от злости. Он всегда предполагал, что моральные устои принца Уэльского оставляют желать лучшего, теперь же он в этом удостоверился.
Придется, видимо, применить впоследствии к нему еще более строгие меры.
Королева и Альберт не могли нарадоваться сообщениям о вояже Берти.
— Похоже, хоть раз он преуспел, — сказала Виктория.
— Нужно благодарить генерала Брюса, — ответил Альберт.
— Вы полагаете, его следует каким-то образом наградить?
Альберт счел идею превосходной.
