— Возможно, орденом Бани за заслуги перед короной, — сказала королева. — Я поговорю с лордом Пальмерстоном.
Когда Пальмерстон вновь оказался во дворце, она затронула эту тему.
— Поездка Берти по Северной Америке прошла с большим успехом.
Пальмерстон согласился, что успех действительно впечатляет.
— Таланты его королевского высочества начинают проявляться, — заметил он.
— За это следует благодарить генерала Брюса. И мы с принцем подумали, что наша благодарность могла бы быть выражена какой-нибудь наградой… скажем, орденом Бани.
— Но ваше величество забывает, что это не достижение Брюса. Понравился принц Уэльский, а не генерал.
— Берти делал то, что ему велели.
— То, что велят, можно делать по-разному. Ваше Величество это знает. Не что, а как — вот главное. Нам следует быть благодарными не Брюсу, а его королевскому высочеству принцу Уэльскому.
— Мне приятно, когда заслуги вознаграждаются, — строго сказала королева.
— И я могу с радостью сказать, что совершенно согласен с Вашим Величеством. И, как и Вашему Величеству, мне неприятно видеть, когда награды раздаются незаслуженно. Я надеюсь, что буду еще иметь удовольствие поздравить его королевское высочество с услугой, которую он оказал своему отечеству, но не думаю, что правительство Вашего Величества согласится удостоить Брюса ордена.
— Я буду ожидать решения по данному вопросу, — кратко сказала королева.
Пальмерстон поклонился.
Уходя от нее, он внутренне посмеивался. Орден Бани этому старому зануде! Еще чего! Установил над принцем мелочную опеку — шагу не ступи без окрика. А Берти молодчина! Сумел-таки проявить себя.
Нет-нет, сказал он себе, ничего Брюс не получит. Королеве следовало бы знать, что лорд Пальмерстон всегда поступает по-своему.
И действительно, никакой награды генерал Брюс не получил.
После возвращения из Северной Америки, где принц Уэльский пользовался почти неограниченной свободой, жизнь в Кембридже, куда его теперь отправили, показалась ему невыносимой. Генерал Брюс до того ему осточертел, что раза два Берти не смог воспротивиться желанию высказать ему все, что он о нем думает. О вспышках гнева принца тут же подробно сообщили его родителям.
Неужели так и не будет спасения? Он с нетерпением ждал дня, когда станет наконец независимым.
Однажды ему до того надоели занятия и он так устал от своих тюремщиков, что, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, ушел из дома.
Он не имел ни малейшего представления, куда направить свои стопы, но решил, что лучше всего в Лондон. Возможно, удастся немного пожить у кого-нибудь, кто его не выдаст. Когда он учился в Оксфорде, ему разрешали охотиться, и он подружился с двумя молодыми людьми — Фредериком Джонстоном и Генри Чаплином. Можно телеграфировать им и поехать в Оксфорд. Они помогут ему спрятаться. А на всех остальных ему чихать. Эти двое молодых людей в свое время рассказывали ему, что пресса потешается над тем, как его воспитывают. Пресса была на его стороне. Он полагал, что и народ тоже. Его уход будет настоящим вызовом родителям.
Но стоило ему оказаться на лондонской станции, как к нему тут же подошли двое мужчин и встали у него по бокам.
— Карета подана, ваше высочество, — сказали они.
— Карета?! — запинаясь, спросил он. — Какая еще карета?
— Генерал Брюс телеграфировал во дворец, ваше высочество.
Ему не оставалось ничего другого, как сесть в королевскую карету и позволить увезти себя в Букингемский дворец.
Там, конечно же, вышла сцена. Перед родителями снова встал вопрос, что делать с Берти.
После долгих размышлений они решили отправить его в Кэмп-Курраф в Ирландии.
ПОМОЛВКА АЛИСЫ
От Вики из Берлина пришла тревожная весть: она снова забеременела. Королева негодовала.
— Ах, слишком уж быстро! — вскричала она, и герцогиня Кентская была с нею совершенно согласна.
Свою досаду Виктория вымещала на Альберте. Мужчинам, жаловалась она герцогине, никогда по- настоящему не понять, что приходится выносить женщинам. И Альберт в этом смысле ничуть не лучше всех прочих.
Однако, когда Вики благополучно родила девочку, весь Виндзор ликовал. Виктория созвала детей и объявила им, что они опять стали маленькими тетями и дядями.
— Ах, Альберт, — сказала она, — как бы я хотела повидать Вики и малышей! Но, конечно же, вместе с вами.
Альберт сказал, что поездку устроить нетрудно. И вот погожим сентябрьским днем королева и Альберт вместе с Алисой и свитой отправились из Грейвсенда навестить Вики.
Какой же радостью было для них путешествие по Германии! На этот раз они ехали по железной дороге и любовались из окна пейзажем. Река, дома с красными черепичными крышами, примостившиеся у подножия гор, и знакомые сосновые леса — все это так глубоко трогало Альберта, что на глазах у него выступили слезы. Ему, вероятно, так и не суждено было оправиться от тоски по родине, которая время от времени накатывала на него.
Во Франкфурте их ожидали Фриц и его родители, приехавшие встретить их, а в отеле «Англетер» их рада была увидеть многочисленная родня.
На следующий день королевская семья продолжила поездку. Виктория искоса наблюдала за Альбертом, объясняя для себя его взволнованность радостью встречи с памятными с детства местами. Здесь жили дровосеки, и тролли, и лесные существа, населявшие сказки, с которыми ее знакомила Лецен и которые Альберт находил чересчур фривольными, чтобы рассказывать их собственным детям. Виноградники и крошечные деревушки, сгрудившиеся вокруг церквей, задубевшие на ветру лица мужчин, платки на головах женщин, совсем как у шотландских горянок, — все это радовало взор. А уж как радостно было увидеть милую дочь, устремившуюся им навстречу с распростертыми объятиями!
Королеве не терпелось поскорее взглянуть на внуков.
Едва умывшись с дороги, они спустились в комнату, окна которой выходили на улицы города и рыночную площадь, и Вики сказала, что сейчас они познакомятся со своим внуком. Королева боялась, что увечье внука окажется слишком заметным. Не преуменьшила ли его Вики, боясь расстроить мать?
Вошла няня-англичанка, держа за руку крошку Вильгельма, одетого во что-то белое с черными бантами (все они носили траур по недавно умершей мачехе Альберта). Королева встала на колени и обняла его. Он ответил ей улыбкой. Нет, слава Богу, почти незаметно, что одна рука у него бездействует. Да и особый покрой рукава его курточки скрывал изъян так, что, не зная о нем, трудно его было заметить.
— Господи, — вскричала королева, — у него Фрицевы глаза и Викины губы.
Все заахали: и вправду!
Стоило королеве научиться не смотреть слишком пристально на ручку крошки Вильгельма, и она испытала чувство радости за Вики; только ей пока не нужно больше рожать детей, если, конечно, получится.
— Иногда мы должны держаться вместе, мое сокровище, — прошептала она. — В натуре мужчин заложено некоторое презрение к нашему бедному униженному телу. Они полагают, что мы, несчастные, рождены для их развлечения. От этого недостатка не свободен даже твой дорогой папа.
От нее не укрылось, что Вики и Алиса часто секретничают: наверное, Вики подготавливает Алису, делится с ней своим опытом; сестре это порой сделать легче, чем матери.
