Скопление фосфора в морях дало начало залежам фосфоритов — например, в горах Кара-Тау на юге Казахстана и под Москвой около Егорьевска.
На месте предгорных морей и лагун обычно под новыми слоями нанесенной земли мы открываем пласты соли: калийной — в Соликамске, поваренной — в Донбассе, Илецкой защите, Усолье-Сибирском.
И в наши дни еще откладываются ценные ископаемые: торф в болотах, соль в озерах полосы пустынь, в Кара-Богаз-Голе, в заливах Аральского моря, в Сиваше.
Но тут законы усложняются, потому что, кроме горообразующих сил, все более властно поднимают голос и климат и своеобразие жизни водоемов и почв с их географической зональностью. Законы усложняются, но человек продолжает их разгадывать.
И перед нами ложится не немая уже, а осмысленная карта богатств родной земли.
ПОИСКИ
Карта подземных богатств нашей страны за годы советской власти так обновлена, что, в сущности, ее можно считать новой.
Что могло измениться в недрах меньше чем за полсотни лет? Прибавилось торфа в болотах; здесь просочились, там иссякли ключи; где-нибудь в пещере сосульки сталактита и сталагмита срослись в единую колонну.
На образование пластов угля или рудных жил потребны не десятки лет, а миллионы. Эти пласты и жилы с успехом могли быть обнаружены и в прошлом столетии. А сравните прежнюю и нынешнюю карты полезных ископаемых. Сколько новых открытий, сколько на карте новых знаков!
Полнота карты естественных ресурсов — вопрос не только природы, но и человеческой истории. Растущие цифры вскрытых запасов полезных ископаемых не только свидетельство о кладах земли, это мера культуры и энергии общества.
Богатая Россия была бедна знанием своих богатств. На рубеже двадцатого века во всей Сибири, например, работал только один государственный геолог. По дореволюционным подсчетам на долю России приходился лишь один процент мировых запасов железной руды, один процент фосфоритов, три процента угля. Залежи никеля, калия, бора, серы, бокситов вовсе не были известны. Геологическая съемка не затронула девять десятых страны. Под гигантским «белым пятном» геологической карты лежал целый неоткрытый материк.
Положил начало геологии в России все тот же Ломоносов — титан энергии и мысли. Прежним религиозным бредням о сотворении мира и неизменности земли он противопоставил науку о постоянных изменениях коры земного шара. На десятки лет опередил он геологическую науку Западной Европы.
Потом в России заблистали имена Александра Карпинского, Феодосия Чернышева, Евграфа Федорова, Владимира Вернадского, Александра Ферсмана…
Карпинский расшифровал далекое прошлое Русской плиты, на которой, как мы уже знаем, покоится главная, самая населенная часть нашей страны. Эта работа бросила Свет на всю мировую геологию. Чернышев прославился исследованием недр Урала и Севера. Федоров создал современную кристаллографию — науку о кристаллах. Вернадский и Ферсман стали творцами геохимии — новой науки, изучающей распространение химических элементов в коре земного шара.
Горько сознавать, что страна великанов геологической науки, страна проницательных уральских и алтайских рудознатцев в мировой таблице полезных ископаемых была отмечена петитом.
Сказывалась вековая отсталость. Не умели, не были способны преодолеть ее правители старой России. Распахнув двери перед иностранным капиталом, они лишь прочнее закрепили за Россией ее место отсталой и зависимой страны.
Много сырья для заводов и фабрик шло из-за границы.
В стране, богатой углем, своего угля не хватало. Заводы Петербурга получали его из-за моря — из Англии.
Не хватало фосфатов — их везли из Марокко.
Не хватало калия — его закупали в Германии.
Не хватало сырья для азотных удобрений — ввозили чилийскую селитру.
Да что промышленное сырье! Простой камень для стройки, и тот российские предприниматели умудрялись привозить из чужих стран, расплачиваясь золотом. Фасады на Невском в Петербурге облицовывали песчаником с Рейна. Театральную площадь в Москве мостили брусчаткой из Швеции. Даже нефть иногда ввозили, даже соль.
Наруку это было дельцам, закабалявшим Россию: бедность страны минеральным сырьем ограждала от конкуренции, приносила большие барыши.
Давно ходила молва о залежах угля на европейском севере. Свой уголь был бы кладом для промышленности Петербурга. Но вместо того чтобы его искать, купцы заключали сделки с кардифскими углепромышленниками.
Слышно было о сере, залегающей в песках Кара-Кумов. Но вместо того чтобы отправить туда геологическую экспедицию, посылали заказы в Италию.
Да и разведанные минеральные богатства у слабосильной российской буржуазии уплывали из рук. В рудных сокровищах Алтая и Казахстана рылись английские капиталисты, уголь Донбасса расхищали капиталисты французские и бельгийские. Нефтью Баку, железной рудой Кривого Рога, марганцем Чиатуры тоже обогащались иностранцы.
После Великой Октябрьской социалистической революции земля и ее недра стали собственностью трудового народа. Народ познал свои владения и обратил их к делу.
Началась социалистическая индустриализация, и она потребовала пересмотра карты природных богатств.
Новая промышленность должна была в пределах страны получить сырье, которого недоставало раньше. И она это сырье получила.
Промышленность потребовала не только больших масс сырья, но и определенного их расположения, потому что не случайно она размещалась, а по определенному замыслу. В краткий срок были расширены уже известные месторождения полезных ископаемых и в нужных местах открыты десятки, сотни новых.
Разнообразнейшие новые заводы строились на советской земле, и геологическая разведка готовила для них все необходимое — от угля и железной руды до редчайших элементов; о которых заводчики царской России лишь читали в заграничных прейскурантах, а то и вовсе не слыхивали.
Немало заводов вырастало на редко населенной и слабо изученной окраине, и цепкое бездорожье мешало подводить под них минеральную опору. Нужно было прокладывать новые дороги, чтобы в горную долину, в таежное урочище, в болотистую тундру привезти громоздкие буровые станки и тяжелые обсадные трубы. Дороги эти зачастую шли первопутьем на сотни километров.
А многие заводы вырастали в старых, уже обжитых местах. Чтобы не возить к ним сырье издалека, сплошь и рядом требовалось во что бы то ни стало «вытащить его из-под земли» — там, где, казалось, все уже давно изучено, выработано.
Но за советских геологов была сама жизнь — кипучая, полнокровная советская жизнь. Она несла их на гребне крутой и сильной волны.
Не мешали кризисы, которые лихорадят хозяйство капиталистических стран. Не мешала конкуренция, разъединяющая усилия людей. Все отрасли хозяйства, а значит и геологическая разведка, развиваются у нас планомерно, в интересах трудового народа. В руках Советского государства сосредоточены огромные средства, которые всегда можно направить туда, куда требуется. Это и позволило вести работу широчайшим фронтом, с небывалым размахом.
За советских геологов была и сама природа, неприступная для слабых и отзывчивая для смелых, скупая для равнодушных и щедрая для пытливых, для настойчивых.
