Ленин был вдохновителем советской электрификации, Ленин был и творцом первой большой советской гидростанции. По его указанию заложили станцию на Волхове. Ее начали строить в годы гражданской войны, в годы разрухи, в тяжелое, голодное время. И строили всей страной.
Сейчас эта станция нам кажется маленькой. Ее едва бы хватило, чтобы насытить электрической энергией аудитории, кабинеты и лифты Московского университета на Ленинских горах. Каждая из турбин Куйбышевской ГЭС будет почти вдвое больше, чем весь Волховстрой.
Но мы любим Волховстрой как первенца советской электрификации, как память о Ленине, как живое воплощение мысли учителя. Станция эта давно уже называется Волховской ГЭС, но народ по-прежнему называет ее Волховстроем, как бы в память о тех днях, когда Ленин был с нами.
Великое значение тех дней с новой силой мы почувствовали во время войны, когда Волховская станция вплотную у линии фронта, под бомбами гитлеровцев, в огне пожаров не переставала работать. По кабелю, уложенному за одну ночь по дну Ладожского озера, она посылала осажденному Ленинграду энергию и жизнь.
За годы советской власти были воздвигнуты десятки гидростанций во всех концах страны. Их строили на крайнем юге — на Куре, на Рионе, где так тепло, что реки никогда не замерзают, и на Крайнем Севере — на Ниве, на Туломе, где летом строители вязли в болотах, а зимой промерзшая земля тупила лопаты, мороз схватывал бетонную массу и донный лед цеплялся за лопасти турбин. Их строили на волжских равнинах — в Иванькове, в Угличе; и у Хорога, в теснинах Памира, где реки пенятся на скалах. Люди пробуравили гору для водонапорного тоннеля у Кутаиси. Заполнили водой зеленую котловину на Храме, где вода с огромной высоты рушится на турбины по трубам. С заведомым наклоном построили большую гидростанцию на глинистом грунте берегов реки Свирь: когда грунт дал осадку, сооружение выпрямилось. А возводя на Дону Цимлянскую гидростанцию, не побоялись и мелкого песка.
Днепр на своем пути к морю пробивался через выступ древнего кристаллического фундамента Русской плиты. Скалы на протяжении почти ста километров загромождали его русло, он был изломан порогами «Ненасытец» да «Волчье горло» — недаром так их окрестили. Лишь искусные лоцманы могли спускаться через стремнины на небольших и вертких «дубах». Пороги делили судоходную реку на два разобщенных отрезка.
В первой пятилетке плотина Днепровской гидростанции перегородила реку ребристой бетонной дугой, подняла уровень воды на 37 метров и образовала обширное озеро — подпор воды от Запорожья достиг Днепропетровска. Скрылись пороги. Днепр превратился в сплошной судоходный путь, пересеченный водяной ступенькой — шлюзом. Самая большая из гидростанций Европы дала дешевый ток Приднепровью, Кривому Рогу и Донбассу.
В помещении пульта, где на мраморных досках с приборами тончайшей чувствительности горят цветные сигнальные лампочки, в полной тишине спокойно сидит человек, дежурный инженер, — и сила смирившегося Днепра в его руках.
Гитлеровцы разрушили здесь все, что могли. Но еще в 1943 году, в разгар сражений, стал проектироваться новый, возрожденный Днепрогэс. И когда гитлеровцы были изгнаны с берегов Днепра, на развалинах станции днепростроевцы принялись за труд. Весной 1947 года первая из новых, уже более сильных турбин Днепрогэса дала ток. А затем и вся станция заработала в полную мощь.
Но Днепрогэсом перестройка Днепра не закончилась. Не вся еще сила взята у реки. Ближе к морю на Днепре достраивается другая, в два раза менее мощная гидростанция — Каховская. Она перехватит ту воду, что проходит через турбины и окна плотины Днепрогэса, даст энергию и поможет оросить днепровской водой засушливые степи Южной Украины. Со временем появятся гидростанции на реке и выше Днепрогэса.
Много гидростанций сооружено в Закавказье, из них Мингечаурская — самая большая.
Земля Эстонии обрывается к Финскому заливу известняковым уступом — «глинтом». Река Нарова, стекая с глинта, образует водопад — его механическую силу брала Кренгольмская мануфактура, выстроенная еще до революции. Сейчас здесь сооружается Нарвская гидростанция.
За войну в Узбекистане успели построить шесть гидростанций, за послевоенное время возвели еще несколько. Среди вновь сооруженных станций Фархадская, на порогах Сыр-Дарьи, у гор Могол-Тау, — одна из самых больших в нашей стране. Она помогает плавить сталь Беговата, перекидывает часть своей энергии Ташкенту. Плотина этой гидростанции облегчает орошение Голодной степи.
Сказочная царевна Ширин, чей замок стоял тут на скале, обещала стать женой героя, который оросит пустыню. Пока богатырь Фархад, чтобы провести воду и овладеть сердцем любимой, сдвигал горы и рассекал скалы, его хитрый соперник расстелил в степи цыновки, и их блеск на солнце выдал за блеск воды. Обманутая Ширин отдала ему руку, и отверженный Фархад подставил голову под острый кетмень, подброшенный вверх.
Злые силы прошлого не дали людям воды, и народный богатырь лишился возлюбленной, лишился и жизни. Это образ несбыточной мечты. Гениальным предчувствием узбекский народ, творец ныне осуществившейся легенды, угадал то место, где будет биться энергетическое сердце его родины.
Сооружая гидростанции, человек так смело вторгается в природу, что изменяет всю окружающую местность. Бетонная или земляная стена поднимает уровень воды, и река становится доступной для больших судов, сухие поля получают воду для полива. Энергетика, транспорт, орошение, рыболовство — целый комплекс. Ряд отраслей, связанных друг с другом, ускоряет свой рост.
В капиталистических странах тоже, конечно, строят гидростанции и кое-где очень крупные. Однако нигде еще это строительство не развивалось таким темпом, как у нас.
Мы позже начали, но быстро движемся: для этого в Советской стране есть все условия.
В странах капитализма один берег реки — частная собственность, другой берег — частная собственность, пароходная компания — частная собственность, оросительный канал — частная собственность, рыбные промыслы — частная собственность. Невозможно слить все эти частные интересы в единую волю.
Проектов гидростанции на Днепре существовало множество еще в царское время. Говорят, папки с проектами могли бы заполнить товарный вагон. Но землевладельцам было невыгодно отдавать свои поля под разлив днепровских вод, да и достаточных капиталов не нашлось.
Давно родилась мысль и о постройке гидростанции на Волхове, но ее не давали осуществить владельцы электростанций Петербурга — боялись конкуренции.
То же самое и в современных капиталистических странах. В Америке полвека шел разговор о реконструкции реки, связывающей Великие озера с Атлантическим океаном. Ее зовут рекой Св. Лаврентия. На глубоководных озерах — большое грузовое движение, но свободный выход к океану затруднен: глубокосидящим морским судам мешают пороги на реке.
Особых технических трудностей для постройки на этой реке гидростанций со шлюзами нет: и берега и ложе реки скалисты. После многолетних речей и трудов удалось возвести две гидростанции — Бохарнуа № 1 и Бохарнуа № 2, но они не исчерпали вопроса. Надо построить третью гидростанцию — Бохарнуа № 3, решающую. Но дело остановилось из-за обилия препятствий. Препятствия не только в том, что на большом протяжении один берег реки принадлежит Канаде, а другой — Соединенным Штатам. Главное в том, что среди капиталистических монополий находятся сильные противники, они вставляют друг другу палки в колеса и тормозят все дело. Кто сопротивляется? Во-первых, электрические компании: они не хотят иметь конкурента. Во-вторых, железнодорожные компании: зачем им делить барыши с судовладельцами, которые поведут свои корабли по реке, ставшей легкопроходимой? В третьих, владельцы пароходств и портовых сооружений в Нью-Йорке: грузы с озер сейчас в большой мере идут через Нью-Йорк, а Тогда пойдут иным ходом к океану. И, наконец, американские хлеботорговцы — они боятся канадской пшеницы… Потому и получается, что важнейшая проблема внутреннего водного транспорта США остается не до конца разрешенной. Рузвельт не раз предлагал вплотную заняться реконструкцией реки — ничего не получалось. Бесконечное число раз создавались комиссии по изучению вопроса, велись переговоры — результаты не велики.
