конструировать экономическую географию страны.
Но и сейчас уже от нового подхода к электрификации промышленная и транспортная карта изменилась.
Пищей дореволюционных станций было высококалорийное топливо: нефть и каменный уголь. Пламя топок пожирало драгоценные продукты, способные служить химическим сырьем или топливом для домен. Даже бакинские станции работали на нефти, когда могли бы работать на газе. Антрацитовая пыль шла в отвалы. Торф, бурый уголь и горючие сланцы лежали без дела.
Но беда была не только в том, что огонь изводил сокровища. Много нефти и каменного угля в центральные районы приходилось привозить издалека — с Кавказа, из Донбасса: тысячи километров пробега.
Советские станции, особенно новые, питаются прежде всего дешевым местным топливом. Они строятся там, где нужны, но топливо для них по возможности изыскивается тут же, на месте. Сталиногорская и Каширская станции — это низкосортный подмосковный уголь. Челябинские станции — это местный бурый уголь. Ивановская, Балахнинская, Шатурская — торф окрестных болот. Зуевская, Штеровская — антрацитовая пыль. Станции в Баку и в Саратове — газ.
Коксующиеся угли предназначаются для металлургии, нефть перерабатывается в ценные нефтепродукты, экономится транспорт.
«Самое местное» топливо — торф. Уже за двадцать километров возить его невыгодно. Между тем в районах, богатых торфом, часто вовсе нет угольных залежей, и если сжигать торф на электростанциях, построенных поближе к разработкам, получается большая экономия на перевозках угля.
Так мы и поступаем в Ивановской, Ярославской, Горьковской областях, в Белоруссии.
До революции одна маленькая Ирландия добывала в несколько раз больше торфа, чем Россия.
А сейчас наша страна добывает в несколько раз больше торфа, чем весь капиталистический мир.
Торф достают из болота теперь у нас не руками, а машинами — либо вымывают сильной водяной струей, либо разрыхляют в крошку и сгребают, либо вычерпывают ковшами экскаватора и кирпичиками расстилают для сушки.
Создаются заводы для искусственного обезвоживания торфа — они позволяют добывать его и в дождь.
Торф идет на удобрение, на производство спирта, кокса и масел, перегоняется в газ. Но главная его служба — создавать электрический ток.
На местном низкосортном топливе, превращенном в ток, растет промышленность там, где при прежнем уровне техники ей было бы трудно развиться из-за отсутствия высокосортного топлива. Электрификация помогает равномернее размещать индустрию, полнее развивать производительные силы.
Электрическая энергия передается на десятки, даже на сотни километров — и энергетический центр, созданный на торфяных массивах или на залежах бурого угля, становится опорой для обширного индустриального района, а не только для того завода, который стоит рядом.
В 1953 году наши электростанции дали 133 миллиарда киловатт-часов энергии.
Сколько же это планов ГОЭЛРО? Пятнадцать!
За неделю Советский Союз вырабатывает больше электроэнергии, чем дореволюционная Россия вырабатывала за год.
Наша страна быстро становится электрической. И это потому, что она стала советской.
В капиталистическом юроде владелец электрической станции током торгует — только для этого он и построил свою станцию. Если торговать электричеством стало невыгодно, он может ее и прикрыть. У него есть конкуренты — владельцы других установок в том же городе. В Петрограде перед революцией было 105 электростанций. В одном доме сеть под одним напряжением, в другом — под иным: электричество — частное.
Конкуренты борются друг с другом, сбивают или нагоняют цену. Корысть, забота не о пользе, а о прибыли.
В социалистической стране у всех электрических станций один хозяин — народ.
И станции строятся для единой цели — чтобы росло народное хозяйство, чтобы людям было лучше жить.
Нет частной собственности на землю, на средства производства, и социалистическое государство легко может выбрать для постройки станции наилучшее место. Оно может бросить на постройку станции нужные средства. Оно может наилучшим образом вовлечь в дело и торф и уголь. Оно может повести линию передачи в любом, самом нужном направлении. Оно может присоединить к линии любое предприятие.
Выбор решается планом, а план исходит из интересов народа.
По плану пятой пятилетки мощность электростанций в Советском Союзе примерно удваивается.
Это значит, что за пять лет мы построим столько же энергетических агрегатов, сколько было построено за все годы до текущей пятилетки.
Год от года увеличивается мощь советской энергетики. Со ступени на ступень поднимается ее техническое совершенство.
В 1954 году в развитии нашей энергетики произошел качественный сдвиг огромного исторического значения.
27 июня была пущена промышленная электростанция на атомной энергии — первая в мире.
До сих пор вся энергетика строилась, в конечном счете, на энергии солнца. Теплота сжигаемого угля, сила падения воды — все это в конце концов концентрат солнечных лучей.
А ныне человек добыл новую, несравнимо более могучую энергию — энергию атомного ядра.
Атомная электростанция, построенная в нашей стране, имеет мощность 5 тысяч киловатт. Ток с электростанции идет в промышленность и сельское хозяйство прилежащих районов.
Ведутся работы по созданию атомных электростанций мощностью 50–100 тысяч киловатт.
Атомные станции внесут резкие изменения в географию энергетики. Их размещение практически освободится от связи с размещением энергетических ресурсов, потому что «сырья» потребуется так мало, что его легко можно будет привезти. Тепловой станции в 100 тысяч киловатт нужно в день примерно 600 тонн угля, атомной станции той же мощности хватит Четверти килограмма урана. Поэтому энергетические центры разместятся в любом том месте, где они нужны народному хозяйству.
Но не в этом, конечно, главное значение атомных станций. Главное в том, что они со временем дадут необычайное обилие энергии. Они облегчат нашу борьбу за изобилие всех жизненных благ.
СИЛА ПОТОКА
Электрические станции в большинстве построены у нас на дешевом топливе, которое раньше считалось бросовым: на буром угле, на торфе, на угольной мелочи. Но станции еще есть и на реках — на дешевом источнике энергии.
Большую гидростанцию соорудить не легко. Надо строить массивную плотину для подпора воды или деривационный канал: забрав воду, он полого идет вдоль берега, «поднимает» реку, а затем с высоты сбрасывает в прежнее русло, которое успело уйти вниз.
Но гидростанции быстро окупаются, потому что там за людей работает нескудеющая сила природы. Не надо постоянно тратиться на топливо, на постройку угольных шахт, — и киловатт-час электроэнергии обходится раз в пять дешевле, чем на тепловой электростанции.
С могучим напором текут великие реки по Русской равнине, по просторам Сибири. Ворочая камни и стачивая скалы, мчатся реки с гор Кавказа и Средней Азии. Нет страны более богатой водной энергией, чем наша. Но гидростанций Россия почти не имела. Сила ее рек перетирала хлебные зерна жерновами мельниц, несла на себе плоты леса да вращала тяжелые водяные колеса старых уральских заводов. Самой большой была гидростанция на Мургабе в царском имении — всего лишь 1 350 киловатт. Сейчас там целый каскад гидростанций.
