РАВНИНЫ
«Ровнем-гладнем…» Да, русский народ почти весь живет на плоскости, на просторной плоскости, не знающей, кажется, ни преград, ни конца. И этот простор под стать широте и размаху русского человека, выкованным в нем историей.
Русская равнина, растянувшаяся до Урала, зовется Великой. Вся Западная Европа с Альпами и с Пиренеями могла бы поместиться на ней. А Западно-Сибирская низменность, простершаяся за Уралом, правда, не называется Великой, но зато На деле она — одна из величайших равнин на земле. И притом едва ли не самая ровная из всех. Почти вся западная половина Советского Союза вплоть до Енисея покрыта на карте зеленым цветом — цветом равнин, цветом травы и листьев.
Было время, русского человека на этнографических картинках рисовали в лаптях и с косой на безбрежном поле. Равнинностью страны пытались объяснить и оправдать перевес сельского хозяйства над промышленностью. Но вот сейчас страна стала великой индустриальной державой. Не природа определила этот путь, а новый общественный строй. Промышленные города поднялись над полями.
Но и сельское хозяйство, став колхозным и механизированным, движется вперед, и равнинность страны облегчает его развитие.
Вспаханные и засеянные поля, где так легко развернуться машинам, идут за горизонт. Когда стоишь на мостике комбайна и держишься за его дрожащие поручни, кажется, что плывешь в море среди волн.
За нами — первое место в мире по посевам пшеницы, ржи, овса, ячменя, льна, конопли, подсолнечника и сахарной свеклы. С каждым годом у советского народа все больше хлеба, сахара, волокна и растительного масла. Равнины нам служат.
Они облегчают и транспорт. Нашей огромной стране нужны дороги протяженностью в тысячи и тысячи километров. Но не так уж много пришлось нам рыть на них глубоких выемок и сверлить тоннелей. Главный грузовой поток идет по нашим рельсовым путям без больших уклонов. Да и спокойные реки много груза берут на себя, расстилают перед ним дешевую дорогу. Мы выигрываем оттого, что самая населенная часть страны — равнина.
Откуда же взялось это русское «ровнем-гладнем», в чем его геологическая основа?
В том основа, что Европейская часть страны, где живет большинство нашего народа, почти на всем своем протяжении покоится на «платформе», на одной из тех древних массивных платформ, которые составляют ядра континентов. Каждый из материков опирается на платформу, а пространная Евразия — сразу на несколько. Та из них, что подстилает Великую Русскую равнину, называется Русской платформой или плитой.
Меж этих гигантских малоподвижных глыб, уплотнившихся свыше миллиарда лет тому назад, по земному шару протягивались более подвижные «геосинклинальные области», или просто «геосинклинали». Частью они сохранились и теперь. Из геосинклиналей в эпохи сильного горообразования со дна морей вырастали цепи гор, потрясая землю и сочась пылающей магмой, которая по разломам и трещинам напирала с глубин.
Горы вырастали и дугами припаивались к окраинам платформ. И платформы разрастались вширь за счет этих каменных рубцов, но сами хоть и прогибались и раскалывались, но сминаться в складки уже почти не могли. Даже те горы-складки, что покрывали их раньше, стерлись от времени. Среди геосинклиналей, способных морщиться, устойчивые, жесткие платформы могли лишь медленно колыхаться, как крупные пластины, вкованные в кольчугу на груди у воина.
Великая Русская равнина лежит на такой плите — вот почему и нет на ней высоких гор, кроме гор на окраинах.
Правда, из-за расколов и вековых колебаний, которые продолжаются и до наших дней, уровень Русской плиты, фундамента Русской равнины, не везде одинаков. Кое-где ее древние кристаллические граниты и гнейсы «щитами» выходят наружу — на Кольском полуострове и в Карелии, стране камня, и в откосах речных долин на юге Украины, где из-за них-то и бурлил Днепр на порогах, сейчас перекрытых Днепрогэсом.
А на остальном пространстве плита глубоко ушла в землю. В Москве среди домов на Остаповском шоссе за Крестьянской заставой видна вышка, похожая на нефтяную — с блоком и тросами, с лесенкой наверх. Здесь бур нащупал гранитную кровлю Русской плиты на глубине 1 654 метров.
Неровен древнекаменный фундамент Русской равнины, но эти неровности сглажены. Плита колыхалась, то местами поднимаясь, то опускаясь, и когда она спадала, по ней разливались моря. Их отложения слой за слоем заполнили все впадины. Как память о давней жизни, находим мы в этих слоях и известковый панцырь морского ежа, и раковину аммонита, как бараний рог завитую в спираль и похожую на острие каменной стрелы скелетную часть белемнита, которую часто зовут «чортовым пальцем».
Чтобы все это отстоялось, накопилось, затвердело, нужны были тысячи тысяч лет. Около города Чекалина в обрыве над Окой найдены следы сравнительно недавнего озера — его заполняют глинистые отложения, прослоенные пленками; пленки образовались из листьев, которые ветер сдувал на воду каждую осень. По числу пленок видно, что за две тысячи лет мог накопиться лишь один метр таких осадков.
Прогибы в кристаллическом ложе Русской плиты заполнены отложениями древних морей, и покров этот лежит более или менее горизонтально. Вот откуда идет русская равнинность.
Но Великая Русская равнина не однообразно-равнинна. Ее поверхность спокойна, но не монотонна. Не забудем: Москва выросла «на семи холмах». Вспомним русские названия: Ленинские горы, Поклонная гора, село Горки, Горица, Крутуша… Повторим за поэтом: «Направо станция, налево Акулова гора».
Откуда горы на Русской равнине?
На лице равнины сохранились следы старых складок вроде возвышенности Донецкий кряж. В давнюю пору Русская плита дала здесь глубокий прогиб, вода нанесла туда отложений с соседней суши и эти толщи, собравшись под давлением в складки, породили горный хребет. Время стесало его, как рубанком, но он еще горбится, заставляя Северский (Северный) Донец на своем пути к югу свернуть в сторону и течь в обход.
На равнине волнятся также возвышенности, приподнятые неравномерным и медленным движением суши — Среднерусская, Приволжская и другие. Пологие изгибы кое-где разломаны «сбросами»: земные слои, рассеченные трещиной, сдвинулись, сместились. Гребень Жигулей над Волгой как раз и есть верхний край такого сброса, вернее — крутого перегиба, осложненного сбросом.
Изгибы и сбросы, сглаженные работой воды и расчлененные долинами рек, покоробили Русскую равнину. Но этого мало. По равнине трижды прополз ледник со Скандинавских гор: на месте Ленинграда последний лед стаял лишь 12 тысяч лет тому назад.
Холодный панцирь давил толщей льда в сотни метров. Передними своими языками он дотягивался до тех мест, где ныне Кременчуг на Днепре и Серафимович на Дону. Надвигаясь, лед с силой бороздил и выпахивал землю, сгребая и вбирая в себя обломки камня, по дороге обтачивая их и округляя. А стаяв, он все это бросил — и тяжелые глыбы, как та, что потом была на катках притащена в Петербург, чтобы лечь под ноги Медному всаднику, и мелкие валуны, вроде тех обкатанных кусков розового шокшинского кварцита с Онежского озера, которые, очутившись в обрыве речного берега под Москвой, рассказывают нам, откуда шел лед, и до песка перемолотый каменный мусор, и в порошок растертую вязкую глину. Он все это бросил, всхолмив местность грядами морен.
Будете плыть в лодке по озеру Селигер, оглянитесь: кругом эти ледниковые холмы. На вершине одного из них остался гранитный валун величиною в стог сена.
А в ложбины у края ледника талые воды нанесли песку, и там возникли песчаные низины, покрылись соснами — Мещера в изгибе Оки и Полесье, на Припяти.
Не успел уйти ледник, изменивший лик равнины, снова начали свою работу реки, прорезая долины и овраги, подтачивая берега и снося вниз то, что лежало наверху.
Равнина в конце концов остается равниной, подъемы ее невелики. Уж как высоко вздымает над нами Приволжская возвышенность известняковые утесы Жигулей, а сколько это метров? Над уровнем океана — 370, над Волгой — 354: полтора новых здания МГУ на Ленинских горах.
