- Все это прекрасно, но как ты разместишь весь этот парад?
- Э, черт возьми. Что может быть заманчивее открытого неба в эти прелестные летние ночи. Спальней нашей будет зеленый лес. На случай дождя у меня есть пещеры, в которых я могу разместить четыреста человек. Ты не бойся, эти пещеры совсем не там, где находятся другие пещеры, которые ты знаешь. Что касается до продовольственных припасов, то они будут в изобилии доставлены из соседних мест. Да при том же и местные жители не так глупы, чтобы не воспользоваться ливнем из гульденов, который польется на них с неба. Они, несомненно, и сами запасутся провизией, и мы, наверное, будем утопать во всяческих роскошествах.
Затем, повернувшись к Трихтеру, он сказал ему:
- А ты напиши распоряжения.
Спустя четверть часа, Трихтер, встав на стул, читал толпившимся вокруг него студентам следующий Наполеоновский декрет:
«Мы, Самуил 1, император фуксов, покровитель академической конференции, и проч., и проч., и проч… повелеваем и приказываем нижеследующее:
Статья 1. Принимая во внимание, что в Ландеке гостиниц не имеется, все жилые дома оного обращаются в гостиницы.
Статья 2. Принимая во внимание за всем тем, что жилых домов Ландека недостаточно для нашей компании, в лесу под сводом небесным будет раскинут лагерь, снабженный всеми удобствами жизни, как- то: палатками из древесных ветвей, постелями из травы, кушетками из соломы и диванами из сена. Одни только женщины, дети и больные, признанные таковыми медицинским советом, будут обитать в презренных домах со штукатуркой и полами.
Статья 3. Наемная плата за помещения и деньги за всякого рода покупки, будут выдаваемы, смотря по обстоятельствам, либо из общественной кассы, либо из личных средств, за исключением всех тех товаров, какие обыватели Ландека приобретут в Гейдельберге. Все продукты, происходящие из подверженного остракизму города, будут конфискованы. За этим единственным исключением всякое покушение на частную собственность равно, как и на личности, будет сурово караемо дисциплинарными мерами, принятыми в студенческом общежитии.
Правило это относится только к студентам, благородным же обитателям Ландека предоставляется свобода - сей высший дар человеческого существа - поступать по своему благоусмотрению и не возбраняется местным обывателям одалживать кому угодно все, что им заблагорассудится.
РАСПОРЯЖЕНИЯ ВРЕМЕННЫЕ.
Конец сего первого дня употреблен будет на обзор местности и на водворение в ней.
Завтра две отдельные афиши укажут: одна программу бегов, другая - программу разных развлечений, которые будут устроены на сей обетованной Ландекской земле, дабы скрасить студентам печаль и горести жизни.
Сегодня вечером Юлиус предложит своим бывшим товарищам пунш-монстр в лесу.
Дано в Ландеке 10-го августа 1811 года.
С подлинным верно: - Трихтер.»
Чтение было встречено криками «браво». Особенный успех имело извещение насчет пунша. Когда Трихтер окончил, раздался настоящий гром торжественных одобрений.
В эту минуту пришел Пфаффендорф, ведя с собой того единственного человека, который изображал собой всю Ландекскую милицию.
Самуил взял их с собой и вскричал:
- Женщины, лошади и всякая кладь пусть следуют за мной!
В сопровождении бургомистра и милиционера, которые являлись представителями власти и избавляли его от необходимости прибегать к насилию, он разместил по деревенским домам всех женщин, все картонки для шляп и всякую иную кладь.
Потом он вернулся к мужчинам и сказал им:
- Ну а вы, любящие больше небо, чем потолок, и звезды больше, чем свечи, следуйте за мной.
Глава сорок восьмая Пунш в лесу
Самуил Гельб повел всю толпу по прелестной дороге, вьющейся среди поросших лесом горных скатов. Четверть часа шел подъем в гору. Потом дорога повернула влево и привела на обширную площадку, имевшую шагов двести в поперечнике, со всех сторон окруженную рослыми деревьями.
Солнце только что закатилось за горой, посылая свои последние розовые лучи в густую листву деревьев. На опушке леса журчал по камням ручеек. Пение тысячи птиц присоединялось к этому веселому журчанию воды.
- Ну, что, нравится вам такое помещение? - сказал Самуил.
- Vivallera! - крикнули студенты.
- Ну и прекрасно. Устраивайтесь же, стелите постели. Молодые люди принялись кто устраивать палатки, кто подвешивать гамаки. По совету Трихтера многие перед отправлением в путь запаслись холстом для палаток. Фрессванст готовился вбивать в землю колья. Но Трихтер остановил его, сказав ему:
- Фрессванст, ты не придерживаешься истории.
- Какой истории? - спросил изумленный Фрессванст.
- Истории Робинзона.
- Что это значит?
- Разве ты не читал, мой милейший фукс, что Робинзон, у которого на его острове не было спальни и кровати, опасаясь диких зверей, не хотел спать на земле, а залез на дерево и устроил себе ложе на ветвях? Я желаю подражать этому великому примеру и эту ночь не буду ложиться, а буду спать на птичий манер.
- А ежели оттуда, сверху-то, свалишься? -спросил обеспокоенный Фрессванст.
- Это докажет только, что любой попугай лучше тебя. Слушай, Фрессванст, тут видишь ли, о чем идет дело. Надо заткнуть рты разным клеветникам и доказать юным поколениям, что мы никогда не бываем пьяны. Лезь, будь спокоен, я тебя привяжу, ты не упадешь.
- Ну ладно, коли так. Тогда я брошу свою палатку
- Отрекись от нее раз навсегда. Пусть никто не осмелится говорить, что мы никогда не спали в гнезде.
Во время этих веселых приготовлений настала ночь. Бургомистр, которого Самуил пригласил на пунш, прибыл заблаговременно, как раз в ту минуту, когда студенты располагались ужинать на траве. Его прибытие было встречено криками, столь сладостными для его сердца, сколь тяжкими для ушей. Он восхищался и местом, избранным Самуилом, и всеми сооружениями студентов.
- Превосходно, превосходно! - говорил он. - А вы срубили самые лучшие ветви с деревьев и повырывали самые лучшие молодые деревца для шалашей! Отлично придумано, мои юные друзья! В самом деле, отлично придумано.
Ужин был полон оживления и потреблялся с преотменным аппетитом.
Когда ночь уже окончательно наступила, из замка пришли посланные Юлиусом служители. Они принесли два бочонка рома и водки и множество посуды. Их было не видно впотьмах, и им удалось, не будучи видимыми, расставить посуду, наполнить ее ромом и водкой и зажечь. Голубоватое пламя мгновенно вспыхнуло в лесу, бросая свой фантастический свет. Проснувшиеся птички, удивляясь такому
